напряжено. («Переживает», — усмехнулся про себя Пра.) Неожиданно для себя маг похлопал Бигги по плечу:
— Брось, все будет хорошо…
(«…Но только не для тебя, Биг».)
Зачем ему этот уродец? Увязался на его голову…
«Нет, ты сам взял его».
«Зачем?»
Нужно лишь выбрать благоприятное направление ветра, ведь так, Праон? И ты почувствовал, что Бигги — это
«Вот почему Бигги здесь и…»
Задумавшись, Праон не заметил метнувшееся откуда-то сверху блестящее, прямое, как стрела, черное тельце флаиссы.
Малыш вскрикнул.
«…и умрет лишь тогда, когда…»
Боль.
(Укус флаиссы смертелен.)
Боль пожирала его. Проснувшись где-то в измученных длительным переходом ступнях («причем тут переход? Это — хисса. Хисса!»), она скользнула к пустому и оттого еще более чувствительному к боли желудку, оттуда перебралась в измученное сердце и, наконец, изо всех сил заколотила в висках, отчего доселе яркое небо потемнело, и Таир, как помешанный, заплясал в облаках.
— Тсс! — сказал невыносимой боли Малыш.
— На место! — прикрикнул он на разрезвившийся Таир, как хороший хозяин прикрикивает на молодого, не в меру игривого хиссуна.
— Тихо! — приказал он выпрыгивающему из груди сердцу.
Маленьким людям не следует ходить в большой Магр. Это говорил еще Старик. Это повторял Дэн. Это Бигги знал и сам.
— Эй, очнись! — кто-то («Пра?») теребил его за плечо.
— Я умираю, — хотел сказать Бигги, но язык не слушался.
— Терпи, — сказал Пра, — тебе еще рано уми…
«…рать», — эхом отдалось в голове Малыша. Он старался не шевелиться (укус флаиссы смертелен). Но, странное дело — боль отступала. Небо над головой снова стало голубым, а блистательный Таир из кривляки-паяца обратился в небесного странника, чей путь не подчинялся ни воле людей, ни магов, ни богов. Вот он сделал еще один неприметный глазу шаг, и на распластанного на траве маленького уродца легла спасительная тень.
Боль ушла.
Подул прохладный, освежающий ветерок, встрепенувший траву и заставивший ее ласково коснуться щек, подбородка лежащего. Одна травинка пренагло забралась в его уродливый, будто переломленный надвое нос.
Бигги чихнул.
И застыл, ожидая новой волны туманящей разум и смывающей человеческие чувства боли. Он ждал ее. Он молил, чтобы ожидание не затянулось. Пускай приходит. Пускай разорвет его тело в клочья. Пра сказал, что оно
Укус флаиссы смертелен.
Тем более флаиссы Магра.
Нелепая случайность («неосторожность, Биг»). Насмешка. Нелепость («ерунда, Биг, это — судьба»). Но — именно сейчас! Когда цель так близка! Когда вот он, Дэн, здесь, рядом, в двух шагах. Когда врагов Дэна, и его, Бигги, и Пра, осталось так мало! Когда путь в Магр им закрыт землетрясением. Когда они заперты в пещерах, и лишь воля преследователей позволила бы им выбраться оттуда. Его, Бигги, воля.
И вот ее нет.
Один укус стрелоподобного существа, и человек обратился в прах. Странно, что он все еще жив. «Что ж, это ненадолго», — решил Бигги.
И снова чихнул. И снова с опаской взглянул на безоблачное небо. Оно не почернело. Мудрый Таир спокойно изливал свой жар на скалы, которые блестели, как покрытая потом кожа.
Боль не возвращалась.
— Ну, ты жив, как я погляжу, — услышал Бигги знакомый голос, — и, похоже, не слишком этому рад.
— Хм, — Бигги прикрыл воспаленные глаза.
