«Он сказал „своего“. Значит, МОЙ», — эта мысль теплом разливалась по всему телу. Она закрыла глаза. Попыталась представить лицо Тая. Он стоит к ней спиной (что у него с плечом? Неужто он ранен?). Вот он поворачивает голову. Его рот шевелится — он что-то пытается ей сказать, но она не понимает его. Он улыбается ей, и вдруг — как удар ниже пояса — ощутила —
ТАЙ В ОПАСНОСТИ.
Замотала головой: «Нет, неправда, не хочу!»
Неприятное ощущение прошло. Только жар в голове. Слабость в ногах. «Он сильный. Тай». Женщина еще раз ударила в дверь ногой:
— Пить хочу!
— Заткнись, Рыжая, — откликнулся страж. — Лин приказал не открывать.
— С каких это пор в Унре командует Лин?
— А с тех самых, — нехотя пробурчали за дверью.
— Где Тай?
— Ои, я же сказал, заткнись!
«Жив. Значит, жив».
Женщина устало прислонилась к двери, прижав голову к бьющей из щели струйке свежего воздуха. По-прежнему кружилась голова. Внезапно она почувствовала, что едва держится на ногах.
— Здесь страшная вонь, — пробормотала она.
— А как же! — хмыкнули за дверью (голос был другой. «Значит, их двое», — определила женщина), — Лин не очень-то заботится о чистоте.
— Душно.
Воздух… Куда девался воздух? Ее обволакивала невидимая вязкая масса. Нечем дышать. Женщина рванула ворот и без того разорванного в клочья платья.
— Дверь! Откройте дверь!
— Эй, потише там!
— Мне плохо. Очень, — ее голос звучал и в самом деле жалко.
— Может, она и точно того? — засомневался один из стражей. — Если подохнет, Лин нам голову оторвет.
— Перестань, — отозвался второй. — Знаю я эти бабьи штучки. А то, глядишь, откроем, она на нас. Как Торсона.
— Тьфу!
Легкость во всем теле. Странная легкость. Вязкая масса бурлила, захватывая женщину в свой невероятный, невидимый поток. Сознание мутилось. Внезапно она почувствовала, что ноги отрываются от пола — женщина судорожно взмахнула руками (чудилось, от рук отделяются и плывут вверх, к потолку, стайки мелких воздушных пузырьков). Ее закачало на невидимой волне. Наверх. Туда, где над головой зависает темная туша потолка. Там, если прорваться сквозь колышащуюся зеленоватую массу гнилых досок и паутины, свежий воздух, радующий глаз свет Таира, жизнь. Женщина рванулась к потолку, но тут же ощутила, как что-то серое, бесформенное (пожалуй, чуть отчетливее виднелась огромная, украшенная белыми клыками морда) тянет ее вниз, к полу, ко дну. «Таг? — подумалось ей, — откуда? Ах да, это же кастагтен!» Она попыталась лягнуть зверя ногой, но тело не слушалось — она промахнулась. И снова помчались туда, к свету, стайки серебристых пузырьков.
— Помогите! — из последних сил, едва не теряя сознание, прохрипела женщина.
Охранявшие пленницу унриты переглянулись. Из кастагтена раздавались странные булькающие звуки. Стражи дружно отложили в сторону игральные кости.
— Я выиграл три тора, — счел нужным напомнить победивший.
— Потом, — отмахнулся его соперник, прислушиваясь к происходящему за дверью. Любопытство боролось со страхом. Он взял приставленный к стене меч.
— Помогите! — снова раздался сдавленный крик Элты.
— Что это? — губы взявшего меч стража дрожали.
— А я почем знаю, — огрызнулся второй. — Ты же и сам видел: кроме нее там никого нет.
Страж с мечом нервно передернул плечами:
— Надеюсь… мы не будем открывать, а?
— Обоссался, да? — усмехнулся второй, вытаскивая из-за пояса длинный унритский нож. — Бабы испугался? Твое имя тебе не по плечу, Диим, — фыркнул он, подходя к двери, размышляя о происхождении доносившихся оттуда странных звуков. За дверью отчетливо слышался шум борьбы, сдавленное рычание тага, плеск волн. Унрит провел ладонью по вспотевшему лбу. — Бред какой-то, слышишь?
— Слышу, — вяло отозвался тот, кого звали Диимом.
