Выглянула на улицу. Близился вечер, и укутанный серой дымкой Таир «лежал» на крыше соседской хижины, как грецкий орех на глиняном блюдце. По улице металась поднимаемая ветром красноватая пыль. Степенно прошлепала вдоль стены и скрылась за углом огромная хрисса. Брезгливо сморщившись, Мара поспешила отойти от окна. Ноги, сами собой, привели к столу. Рука привычно потянулась к зеркалу. Женщина недовольно взглянула в свои покрасневшие глаза. «Красные, ну прямо как у магри», — подумала Мара, невольно поеживаясь от внезапно возникшего ощущения, что кто-то стоит у нее за спиной. Она резко обернулась — никого. Снова взглянула в зеркало и едва не бросила его на пол.
На отражавшейся в нем лежанке, там, где только что лежала она сама, сидел лысый перекупщик и нахально сверлил ее своими маленькими, бегающими, как у магрута, глазками. Их взгляды в зеркале встретились. Лысый подмигнул ей — тоже как-то по-особенному нахально, так что Маре сразу стало не по себе. Он же довольно потер руки, потом торопливо приложил палец к губам:
— Тсс! Тихо!
Выразительно показал на дремавший рядом с ним (словно хрисса) крайт.
— Ни звука!
Мара боялась повернуться, боялась оторвать взгляд от отражавшейся в зеркале физиономии.
— Ты так и будешь стоять ко мне спиной? — лысый довольно улыбался.
— Нет, — Мара заставила себя положить зеркало на стол. Тут же поспешно развернулась к лежанке. Теперь она видела его. Маленького. Лысого. В потертой унритской куртке. Того, что сидел с пустой кружкой в таверне.
«Чего ему надо?»
— Ничего особенного, — лысый легко читал ее мысли. — Ты просто пойдешь со мной. И туда, куда я скажу. Но-но, — торопливо добавил он, заметив движение женщины к двери. — Там слишком много глаз, а мне это ни к чему. Туда, — лысый кивнул на дребезжащее окно.
— А если я закричу? — Мара с надеждой посматривала на дверь.
— Тогда мне придется использовать его, — рука лысого мягко легла на выточенную из камня рукоять крайта. При этом он выразительно взглянул в глаза Маре. — Я думаю, ТЫ НЕ УСПЕЕШЬ закричать. Зато, — лысый усмехнулся — ты успеешь умереть. — Резким движением он встал с лежанки, подошел к Маре. Грубо толкнул женщину к окну.
— Идем.
— К хриссам!
У нее все валилось из рук. Нэмитера засохла. Очаг погас. Похлебка для тага оказалась настолько вонючей, что огромный зверь, лизнув раз из миски, торопливо отошел в угол и оттуда укоризненно посмотрел на хозяйку, мол, попробуй сама, разве это съедобно, а? Так и не накормив толком тага, Ториона вернулась в хижину. Очаг разжигать не стала — махнула рукой: когда заявится Урт, ему будет не до еды. Лишь бы до кровати добрался, и то хорошо. А то тащи этакую тушу, стягивай с него сапоги, выслушивай крепко замешанное на матюгах и горючих парах харуты невнятное бормотание.
Впрочем, когда еще Урт придет.
Ториона слышала о том, что творилось на площади, о пяти («или шести?») бочках харуты, о странно исчезнувших незнакомцах. А уж Урта она знала не хуже, чем себя. Если где намечается пьянка, муж будет один из первых.
Лежит себе где-нибудь на дороге и в ус не дует.
«Ну и хриссы с ним! Тоже мне унрит. За последние пару иров не заработал и десятка корон».
— Фрокк плешивый!
Она в сердцах стукнула кулаком по столу, едва не разбив грязную глиняную миску. Смахнула со стола оставшиеся с завтрака крошки. Выглянула в окно. Вспомнила, как полхоры тому назад Игл с Марой вытаскивали из таверны пьяного Ларрика. «Вот и мой такой», — с грустью подумала женщина и тут же добавила мысленно:
«А кто же в Унре не такой? Все, как один. Не Магр, так пьянка, не пьянка, так магруты. Не магруты, так перекупщики. Ничем не лучше?! — Она закусила губу: — И так всю жизнь».
Многим ли удалось покинуть Унру и перебраться в Коронат? На памяти никому. По берегу не пройдешь. Морем… Перекупщики да капитаны кумаронов заламывают такую цену, что по карману лишь аргенетам. И то не всем. В Унре родился, в Унре и помрешь. Не сегодня, так завтра. Сегодня Элта и Тай. («А Торсона и не жаль вовсе. Дрянной в общем-то был унрит».) Завтра — любой другой.
Задумавшись, Ториона не заметила, как окно в таверне напротив открылось. Зато когда из открытого окна на улицу выбралась Мара, а вслед за ней маленький лысый перекупщик (!), такого зрелища Ториона пропустить не могла. «Смотри-ка, и Мара туда же!» — удивленно подумала женщина, прижимаясь к стеклу и стараясь не пропустить ни одной детали. Ее удивило, что Мара была бледна и явно не в себе; она нервно оглядывалась по сторонам («впрочем, это-то как раз и не удивительно — сегодня не самый лучший день для подобных развлечений»). Но перекупщик-то, перекупщик! Даже куртка и та — драная, унритская. Мог бы и побогаче чего надеть. По такому случаю. Разве короны в кармане звенят, да непохоже что-то.
Ториона презрительно фыркнула и едва не подавилась вырвавшимся смешком. Плюгавый перекупщик смотрел на нее. На лице его сверкнула
