Юрий оглянулся по сторонам и не заметил ничего подозрительного.

— Дверь… Дверь… — сдавленно прошептал Агерьян и пошатываясь направился к окошечку с электронным сторожем.

Впрочем, никакой надобности в окошечке у них не появилось, массивная металлическая дверь была приоткрыта.

Вслед за доктором Юрий зашел в первую шлюзовую камеру. Дверь во вторую камеру тоже была открыта, так же, впрочем, как и третья дверь.

Запыхавшийся Агерьян вбежал в лечебный зал, и они долго и придирчиво осматривали белый шар, оборудование и все закоулки лабораторных помещений.

— Кажется, ничего не сломано, — сказал доктор, когда осмотр был завершен. — Не понимаю, что же это было? И как оно открыло двери? Мистика…

— Да. Мистики у вас тут хватает. Скажите, Август Никодимович, на планете, кроме людей, нет других разумных существ, каких-нибудь обезьяноподобных дикарей?

— Ах, оставьте, Юрий Алексеевич, ваши домыслы! — умоляюще произнес Агерьян. — Какие еще дикари? Я здесь уже семь лет — и ни о чем подобном не слыхивал. Нет, это не дикари… Знаете, я думаю, вам пора идти в Институт. Вас там давно уже ждут. Мне бы тоже надо заняться моим делом.

Юрий молча пожал протянутую для прощания руку и внимательно посмотрел в глаза доктора, но лучше бы ему этого не делать.

Глаза у Агерьяна были большие, черные. Где-то в их глубине прятался страх, самый элементарный страх, даже больше, чем просто страх, а какой-то дикий животный ужас… И этого ужаса в глазах взрослого, вполне интеллигентного человека Юрий уж никак не мог понять…

— Спасибо за лечение, доктор, — тихо произнес Юрий и направился к выходу из сада.

В приемной, куда, после профилактического лечения в клинике Агерьяна, привел Юрия неунывающий Василий, ничего фантастического не оказалось. Обычные компьютерные системы для канцелярий, видеофоны, могучие исполинские столы, заваленные тематическими отчетами, графиками, множеством бумаг со всевозможными печатями. Биосинтетические роботы-секретарши с фигурами чемпионок по художественной гимнастике и физиономиями кинозвезд. Гудение кондиционеров и пишущих машинок. Словом, обычная бюрократическая кухня — дыроколы, протоколы… На Юрия повеяло давно знакомым, земным, обыденным, и он со вздохом облегчения плюхнулся в роскошное кресло для посетителей.

«Кажется, на этот раз особых чудес не предвидится…» Ожидание длилось недолго. Через две минуты высокие, отделанные золоченым пластиком, двери бесшумно раздвинулись и Юрия пригласили в кабинет Сушакова А. Р., заместителя директора по организационным вопросам.

Сушаков Аполлон Романович — среднего роста, русоволосый, очень элегантный мужчина средних лет, склонный к полноте и потреблению в усиленных дозах всех радостей земных и неземных, — оказался обворожительным собеседником, с первых же минут знакомства располагал к себе и ничуть (по крайней мере внешне) не напоминал широко распространенную на Земле разновидность бюрократа так называемой старой классической формации.

— Рад! Искренне, искренне рад за вас, Юрий Алексеевич! Располагайтесь в креслице поудобнее. Сейчас сообразим чего-нибудь вкусненького. Чайку, кофейку? Что предпочитаете? Да, коньячок, конфетки, да вы не стесняйтесь. Знаете, в наш медвежий угол так редко заглядывают достойные люди. И так, знаете, тоскливо одному среди всего этого кибернетического великолепия. Сами извольте убедиться, на мне вся текучка, все бумаготворчество, все хозяйственные вопросы — и все один, один. Последний из могикан бюрократии. Один остался, на всю планету один. Я умру, и они дела вести разучатся. Да, разучатся, не спорьте, Юрий Алексеевич, не спорьте, разучатся, ибо и сейчас уже не умеют. Искусство делопроизводства уходит в прошлое. Вся эта электроника и кибернетика до добра нас не доведет, вы мне поверьте, я пожил на свете, я знаю… Вкусил от радостей и забот мирских.

— Что это вы, Аполлон Романович, себя старите? Вы же моложе меня выглядите, а энергии у вас, я чувствую, на десятерых хватит, — вежливо вставил реплику Юрий.

— Это все видимость, Юрий Алексеевич, одна видимость… — горестно вздохнул Аполлон Романович, опрокидывая рюмочку с коньяком, — мне уже давно за шестьдесят, а что молодой с виду, так это все Агерьян химичит. Три раза в этот год курс омоложения в его клинике проходил. А на душе… что там кошки, тигры, тигры скребут. Впрочем, что мы все обо мне. Мое дело стариковское, а ваше молодое. Расскажите о себе, кто вы, с чем к нам пожаловали? Как там на Земле теперь? Ох, давно, давно в родных краях не был… И не знаю теперь, удастся ли когда-нибудь там побывать, навестить могилы предков…

Задушевная беседа в кабинете Сушакова затянулась.

Юрий вынужден был подробнейшим образом изложить свою биографию, рассказать о детстве, отрочестве, юности, о своей работе и о друзьях, оставшихся на Земле, о своих планах, о том, чем он собирается заниматься здесь, на Адрии, понадобятся ли ему помощники…

Вопросы и ответы чередовались с тостами за здоровье гостя и за здоровье хозяина. По кабинету время от времени, точно райские виденья, порхали