– А мне послышалось рычание, – блондинка, новая супруга Президента, улыбнулась. – Да, да, словно внутри этих ваших скафандров не люди, а звери. И эти глухие шлемы, лиц не увидишь. И ходят они как, как их… ну, из фильмов ужасов.
– Это так обязательно – наглухо запаковывать в чертовы балахоны? Будто мумии перед ракетой стояли. – Президент передал цветы охране и только сейчас заметил на ладони черный маслянистый потек. – Черт, с цветов натекло… будьте там осторожны, не испачкайтесь.
– В конструктивные особенности скафандров я не вмешивался, господин Президент, а то, что заг-астронавты наглухо изолированы – требование врачей. Необходимо соблюдать полную изоляцию некробиотов перед стартом. А что касается походки, то скафандры очень тяжелые, но там, в пути, они будут находиться в невесомости.
– Я видела кино про этих ужасных нацистов, которые превращали несчастных заключенных в зомби и с помощью колдовства запускали ракеты на Лондон, – сказала блондинка и погладила уже заметный животик.
– Дорогая, в твоем положении не следует смотреть всякую чушь, – сказал Президент.
Браун смотрел, как Президент пытается оттереть пятно, чертыхаясь и все больше раздражаясь оттого, что маслянистая субстанция глубже втирается в кожу.
– Но в целом, господин Браун, я удовлетворен. Наконец-то мы сможем обставить русских. Мы уступили им первый полет в космос, высадку на Луну, но Марс не отдадим. Ведь таких кораблей у них нет и не будет?
– Ручаюсь, – сказал Браун.
– Какую скорость он разовьет?
– В десять раз выше скорости света. Поэтому Марса он достигнет…
– Но господин Эйнштейн утверждал, будто невозможно летать быстрее скорости света? – прервал его Президент.
– Еврейская физика, – пробормотал с отвращением Браун. И сказал уже громче: – Он ошибается, господин Президент.
– Хорошо, что мы вас после войны не повесили и даже не расстреляли, – изволил пошутить Президент. – Завтра я буду в Далласе встречаться с избирателями. Уверен, сегодняшний старт убедит избирателей – за кого им голосовать.
– Дорогой, – сказала блондинка, – ты же помнишь, что там случилось. Твой бедный брат Роберт…
– Да-да, – сказал Президент. – Но с таким начальником охраны я везде чувствую себя в безопасности. Харви! – окликнул президент невзрачного человека в темном костюме и с прилизанными редкими волосами. – Бывший морпех, уникум, попадает в одноцентовик с пятисот футов. Представляете его убойную силу? Находись тогда Освальд рядом с братом, он бы вмиг учуял того стрелка. – Президент скорбно помолчал.
– Удачной дороги и хороших выборов, – сказал Браун. – Я буду голосовать за вас.
И мысленно добавил: в том случае, если события в Далласе пойдут так, как его информировали. Там Президенту предстоит пережить маленькое чудо, потеряв жизнь и вновь ее обретя, правда, в несколько ином качестве.
Но, в конце концов, если к звездам летят некробиоты, то почему лидером свободного мира не может стать один из них?
Из нас, поправил себя Браун.
…Ты можешь, шептал настойчивый голос. Ты можешь. Попробуй еще раз, движитель.
Бывший заключенный смотрел в глубь черного маслянистого шара. Собственное отражение уже не пугало его. Он вдруг понял, что действительно может! Труд освобождает! От всего! Даже от оков гравитации! Ведь он – движитель, как и те другие вокруг него. И он должен всего лишь безраздельно слиться с ними!
Корабль рванул с восьмикратной скоростью света. И ускорение продолжало возрастать.
Впереди их ждал Марс.
Он остановил машину. Близился рассвет. Небо из черного становилось фиолетовым, а в той стороне, где лежал городок, слегка порозовело.
– Приехали, – сказал он девочке. – Дальше пойдешь сама. Постучишься в любой дом, там тебе обязательно помогут.
Эмма не двигалась. Он осторожно тронул ее за плечо. Девочка вздрогнула, отодвинулась. Вздохнув, он вылез из машины, открыл дверь со стороны пассажирки и ловко, одним движением подхватил и поставил Эмму на асфальт. Покопался в карманах, достал свернутые в трубочку купюры и сунул в ладошку.
– Иди, – подтолкнул он ее.
Девочка нерешительно сделала шаг, еще. Обернулась.
– Тебе там помогут, – повторил мужчина. – И запомни, кто тебя спас, – Ли Харви Освальд! Ты обо мне еще услышишь, – добавил он тише.
Он вновь сел за руль.
Попадает в одноцентовик с пятисот футов? Что ж, у вас будет возможность в этом убедиться, господин Президент.
Харви развернул машину и поехал туда, где все еще царила ночь.
