сталь стремительно прорезала воздух, а долей мгновения позже — глотку незваного визитёра.

Всё произошло стремительно и почти бесшумно. Человек был ещё жив, ещё пытался крикнуть, но вместо крика из раны вырывался лишь слабый, еле слышный клёкот. Ну и кровь, разумеется, куда же без неё?

Следующий гость, как раз подтягивавший себя на яхту, услышал-таки нечто подозрительное. И замер, не закончив движение, пытаясь сообразить, что за звуки до него донеслись. Повис на полусогнутых руках, попытался тихонько задать вопрос товарищу, до сих пор остававшемуся на ногах… Но вопрос не прозвучал: Кемп шагнул вперёд и рубанул по голове. Клинок должен был развалить её пополам, до шеи — и развалил. Человек рухнул в лодку.

Очевидно, у прибывших имелась чёткая инструкция: если не удастся застать де Шу врасплох — отступать. Либо они плюнули на все инструкции, озабоченные лишь сохранностью своих шкур. Как бы то ни было, электромотор взвыл, мгновенно перейдя на полные обороты, лодка дёрнулась и начала быстро набирать ход. Судьбой оставшегося на яхте верзилы его товарищи не озаботились.

Но Кемп не собирался позволить им уйти, поскольку считал, что подобные дела наполовину не делаются.

Он коснулся большим пальцем правой руки красного самоцвета, вделанного в гарду Меча — оптимисты и романтики могли счесть его рубином, реалисты — дешёвой бижутерией, а левой взялся за венчающий рукоять многогранный металлический шар и таким образом замкнул необходимый для активизации артефакта контур — в этом случае можно было обойтись без заклинания.

Меч издал низкое, едва слышное гудение, завибрировал. Кемпиус аккуратно направил его на удаляющуюся лодку и чуть повёл в сторону, прилагая значительные усилия, словно приходилось преодолевать сопротивление невидимой, но очень вязкой среды.

Меч работал ровно четыре секунды. Затем де Шу опустил его и вновь просканировал судёнышко.

Всё кончено. Лодка продолжала плыть, как плыла, но живых на её борту не осталось.

Кемп прикинул траекторию движения посудины: пожалуй, если не врежется в опору моста, до Большой Невы доберётся, — и довольно усмехнулся: «Вот и славно, чем дальше от яхты их обнаружат, тем лучше. И пусть гадают, пусть ломают головы…»

Жаль, конечно, что яхту придётся оставить — это было удобное убежище, — но рисковать контрактом нельзя.

Рыцарь тщательно обыскал мертвеца, однако все карманы детины оказались демонстративно, вызывающе пусты, не нашлось даже безобидной мелочи вроде расчёски или зажигалки. На шее — ни амулетов, ни оберегов, ни нательного креста. Зато в ухе обнаружилась клипса-приёмник, которая мгновенно отправилась за борт.

Клипса показывала, что детина мог получать указания от наблюдателей с берега, то есть яхта до сих пор под контролем и уходить придётся хитрым манёвром. Но к этому Кемп был готов.

Он бесшумно спустил мертвеца за борт — за оставшуюся часть ночи течение унесёт его достаточно далеко, — тщательно осмотрел палубу, избавившись от крови, до которой пока не добрался дождь, после чего направился в каюту — принять душ и собрать вещички.

Повторного нападения не будет, но затягивать с отступлением нельзя.

Когда он вернулся в каюту, там уже горел свет, а Мишель сидела на постели.

— Что это было? — Встревоженная, но неодетая, ожидающая. — Что случилось?

Проигнорировав вопрос, де Шу босиком прошлёпал в крошечную душевую кабинку, постоял пару минут, дожидаясь, пока проточный нагреватель доведёт температуру воды до необходимой, и широко улыбнулся… Ох, хорошо! Никакого сравнения со струями, льющимися с промозглых небес хмурого города.

— Ты скажешь, что случилось, или нет? — спросила Мишель, когда он вышел из душевой.

Кемп молча сдёрнул с вешалки полотенце и принялся резко растирать мускулистое тело, безразлично разглядывая подругу.

Бывшую подругу.

Очередной этап уходит в прошлое, и Мишель уходит вместе с ним. Прощания, сопровождаемые бурным выяснением отношений, рыцарь не терпел, обычно уходил по-английски, но сейчас не получилось, и он с тоской понял, что придётся расставаться по-настоящему. А подходящих слов, как назло, не находилось, и Кемп как мог оттягивал начало разговора.

— Лео, ты меня пугаешь. — Она знала только это его имя: Лео Кац, удачливый брокер из лондонского Сити.

— Я получил… пренеприятное известие.

— От кого?

— Увы…

Он остановился у шкафа и принялся быстро натягивать одежду: трусы, носки, рубашка, брюки, свитер под горло, пиджак с кожаными нашлёпками на локтях — с одной стороны, набор достаточно неброский, лишнего внимания не привлекающий, а с другой — все вещи от лучших модельеров, из последних коллекций, можно пройти фейс-контроль на входе в самые элитные заведения, охрана там на такие нюансы хорошо натаскана.

— От кого известие?

— От Гоголя, — «тяжело» вздохнул Кемп, аккуратно расчёсывая перед зеркалом волосы. И уточнил: — Ты его не знаешь.

— Твой друг?