– Корабль?

– Корабль. Три десятка экипажа и четверо главных гостей. Они несут самую большую опасность, а наша сила задевает их лишь частично, как будто их кто-то покрывает.

– Но кто?

– Увы, это пока выше моих возможностей. Я вижу ситуацию, я вижу наши возможности там, где вы приказываете мне смотреть.

– Мы не приказываем, мастер, ты сам глядишь куда хочешь!.. – закричал Поуп, понимая, что мастер приближается к той границе, где, вспомнив свою личность, может обрушить их общий мир, такой привычный, но такой хрупкий.

Они оба испугались этой границы и несколько минут сидели, тяжело дыша, понимая, что им угрожало.

– Скажи, мастер, тот корабль…

– Они совсем близко – десять часов, не больше.

– И чего они хотят?

– Их мысли только о золотой пантомиме.

– О, только не это!..

– Увы, брат Поуп, они посланы Овцером, чтобы украсть у нас золотую пантомиму.

– Ну, так уничтожь этих дерзких, мастер!.. Уничтожь!.. – снова потерял самообладание Поуп и вскочил с камня, потрясая кулаками.

– Хорошо, я ударю.

– Сильно ударишь? – уточнил Поуп, приходя в себя.

– Всеми силами, что дает мне инвентор, – схитрил мастер.

– Хорошо, пусть так, но я больше не хочу видеть их у себя за спиной. В прошлый раз ты их уже бил силой инвентора, и где результат?

– Какие у тебя претензии к силе инвентора?

– Никаких, – выдохнул Поуп. – Пойду вздремну. Устал очень, четверо суток на ногах.

– Иди, это самое правильное. Я сделаю все, что смогу.

– Ударь по кораблю – прошу тебя.

– Ударю, брат, ударю.

«Ну что, братцы, разбирайте камни!»

Это была первая фраза Мартина, когда они оказались на борту судна, предоставленного им рыботорговцем Овцером.

Две мачты, высокая осадка и команда из двадцати восьми человек, не считая Мартина и его бойцов.

Овцер решил все проблемы за полдня, понимая, что сейчас важен каждый час. И вот – судно отошло, едва пассажиры оказались на его борту, а Мартин, показав пригоршни, сказал им:

– Ну что, братцы, разбирайте камни!..

– Ух ты, никогда не плавал на корабле! – воскликнул Рони, бросаясь к борту и швыряя крикливым чайкам кусочки сдобной булки.

Бурраш заглянул в пригоршни Мартина и поднял руку, желая выбрать самый правильный камень. Ламтак взял камень, не глядя, и, отойдя к борту, сказал, обращаясь к Рони:

– Во-первых, Рони, это судно, а корабль – военное судно. Во-вторых, на флоте не плавают, а ходят, и в-третьих, пойди возьми себе камень и грей его в кармане, а потом будешь тратить хлеб на этих тварей.

Сказав все это, Ламтак отошел, а озадаченный Рони посмотрел на Мартина, потом на Бурраша, который, наконец, сделал выбор.

– Давай и мне один, – сказал Рони, забирая у Мартина свой камень.

– Не балуйся с ним, положи в карман, и все дела.

– А я что? Я ничего, – пожал плечами Рони, пряча камень.

Мартин выбрал камень для себя, а остальные ссыпал в мешочек и отнес в трюм. За ним тотчас спустился матрос, ведавший на судне всем хозяйством, и принес стопку подштанников и чистых рубах, от которых пахло вербой.

– Вот, господин Мартин, мытья у нас не предусмотрено, но подштанники менять можно хоть каждый день.

– Спасибо, братец.

– Нам сказали, что вы с самого утра на ногах и ничего не ели.

– Да, это… Как тебя величать?

– Леклерк, ваша милость, – поклонился матрос.

– Леклерк, мы будем есть с командой, когда у вас ужин будет.

– Ужин у команды уже был, ваша милость, так что остались только вы и ваши люди. Где прикажете накрыть?