– Ты не слыхивал, а меня раз в арьергарде так веником отделали, что потом чуть шкура с рук целиком не сошла, – сказал Бурраш.

– Веником? – не понял Рони.

– Веник, – начал объяснять Ламтак, – это держак, как у полуторного копья, а на конце связка веревок или кожаных полосок с навязанным на них железом. Такой штукой пехота по построениям хлещет, чтобы противник строй потерял. Это, я вам скажу, та еще забава. – С этими словами Ламтак вернул Рони арбалет и спросил: – А где ты такую машинку добыл? Неужели с Мартином сложились? Она больших денег стоит.

– Это мне тетенька одна дала, – сказал Рони, посмеиваясь.

– Вот такие тетеньки у вас, у людей. У гномов тетеньки к таким вещам и близко не подбираются.

– А что за тетенька? – поинтересовался Бурраш.

– Кухарка наша, – нехотя ответил за Рони Мартин, понимая, что этим ответом вызывает еще больше вопросов.

Уже смеркалось, когда они наконец пришли в деревню, где все население по сельскому обычаю ложилось спать рано.

В амбары запирали кошек, чтобы сторожили ночью зерно, в хлевах доили коров, только что пригнанных с лугов. Крестьяне устало переговаривались, покрикивали на лающих собак, но все шло к скорому ужину и здоровому сну до раннего утра.

Вся эта неторопливая и сонная атмосфера так подействовала на путников, что они и сами были готовы упасть и уснуть, пусть даже и голодными, однако в стоящем на отшибе постоялом дворе уже горели в окнах светильники, а значит, были готовы и стол, и чистая постель, в чем путники очень нуждались.

– А еще хорошо бы какой мази от порезов, – заметил Рони. – А то руки от пота горят.

– Там хороший хозяин, он непременно сыщет для нас мазь и все, что угодно, – заверил Ламтак. – Меня в прошлый раз здесь как родного встретили. Ставьте мулов к коновязи, берите только оружие и самое ценное, а работник потом мулов в сарай отведет.

На правах завсегдатая этого заведения Ламтак первым распахнул дверь, и весь отряд вошел в просторный и хорошо освещенный зал. Видно было, что масла на светильники здесь не жалели.

– Здравствуйте, гости дорогие! – радушно поприветствовал вошедших человек в сером фартуке, стоявший за длинным столом, на котором были приготовленные закуски и кувшины с пивом и сладкой наливкой.

– И тебе здорово, добрый человек, – в тон ему ответил гном. – А где хозяин?

– Дык, я и есть хозяин, – пожал плечами человек в фартуке и потянулся за чем-то, стоявшим у его ног.

– Засада! – крикнул гном и ударил ногой по длинному столу, обрушив все закуски на фальшивого хозяина. И тотчас со второго этажа по лестнице стали сбегать враги, а другие начали врываться в зал через входную дверь и выскакивать из кухни.

Бурраш выхватил меч и кинжал, Рони с Мартином стали отбиваться дубинками, на ходу выхватывая узкие кортики. Полетели столы, зазвенела бьющаяся посуда. Гном запрыгнул на один из столов и начал крушить врагов своим коротким мечом, который в толчее был куда полезнее огромных секир, которыми орудовали несколько плечистых разбойников, больше разбивая мебель и стены, чем попадая по оружию гнома и Бурраша.

Мартин отчаянно отбивался дубинкой, не находя возможности применить кинжал, так сильно напирал противник, загоняя Мартина в угол. Перед ним было несколько широкоплечих молодцов, вооруженных топорами и огромными дубинами с гвоздями. Один удар таким оружием означал бы конец, поэтому Мартин не останавливался ни на мгновение и пытался контратаковать, получая удары руками и ногами по всему телу. Ребята были хваткими в драке и не упускали случая ударить от души.

Рони сбили с ног, и он катался по полу, забиваясь под сваленные столы, чтобы не быть разрубленным секирами. В помощь ему Бурраш метнул огромный дубовый стул, снеся двоих разбойников, и еще двоих уложил длинным мечом. Едва Рони удалось вскочить и запрыгнуть на подоконник, как сшибли дубиной Ламтака, однако гном прокатился по полу шаром и подсек ноги своего обидчика, а потом добил его страшным ударом своего щита, который был не менее опасен, чем меч.

Схватка кипела яростно, словно масло на сковороде. Четверка бывалых дралась мастерски, сжав зубы и показывая небывалые прежде возможности, – в этот раз им противостояли разбойники, весьма сведущие в таких боях.

Гном был вынужден начать отступление вверх по лестнице и увел за собой едва ли не половину вражеского отряда, но потом лихо перемахнул через перила и, пока противник в толчее возвращался, образовал в зале почти что силовое равновесие.

Бурраш уже как следует раскрутил свой меч и никого не щадил, Рони визжал и ругался, рубя кортиком, словно мечом, а Мартин все еще полагался на дубинку, молотя по головам, как по каменным заготовкам. Еще полминуты, и поредевший враг бросился бежать – кто наверх, кто в окна, кто куда, однако из двух десятков нападавших уйти удалось едва ли полудюжине, а остальные остались на полу.

Первые несколько мгновений Мартин не верил, что все закончилось. В его ушах еще стоял шум боя, лязг железа и стук сердца.

– Они ушли! – крикнул Рони, потрясая окровавленной дубинкой, однако по его лицу также текла кровь, а вторая рука висела вдоль тела плетью.

– Мартин, берегись! – рявкнул Бурраш, и Мартин ухнул на пол, словно подкошенный, за мгновение до того, как над ним пронесся дротик и с треском врезался в бревенчатую стену. Орк метнул кинжал, и тот тяжелой рукоятью угодил стрелявшему в грудь. От удара стрелок улетел к выходу на кухню