– Уже совсем скоро ты узнаешь, как много войн было выиграно с помощью одного лишь яда или кинжала. – Коннери на мгновение обернулся и сверкнул зелеными глазищами. – И как много войн было проиграно не на полях сражений, а в наполненных золотом роскошных дворцах. И что обычное гусиное перо отправило на тот свет куда больше людей, чем все мечи, вместе взятые. Обычный боевой маг стоит сотни солдат и может выиграть битву. Но ты должна научиться выигрывать войны.

– Мастер Коннери… – вздохнула Амалия. – Разве я когда-нибудь смогу? Я ведь самая обычная девушка!

– Ты боевой маг.

Два лестничных пролета в больничное крыло. Совсем немного для полной сил юной девушки. Бесконечно долгий подъем для юной девушки, которую три-четыре часа без перерыва истязал беспощадный Мастер Коннери. Последние ступеньки Амалия преодолевала, ухватившись за перила обеими руками. Но ее мучения на сегодняшний вечер не спешили подходить к концу. Даже боль в ногах не могла сравниться с тем, что происходило у Амалии внутри.

Навстречу шагала Ливи… Нет, сейчас это была не Ливи, а Оливия Монтгомери, маркиза Саффолк. Такая же величественная и прекрасная, как и всегда. Неприступная и холодная, больше похожая на безупречную ледяную статую, чем на девушку из плоти и крови. Такой ее знали почти все однокурсники. И только немногие могли похвастаться знакомством с другой Ливи – веселой, бесшабашной и с ума сходящей по медовым пирогам Берты. Не так давно и Амалия могла причислить себя к этим избранным. Но теперь во взгляде соседки для нее не осталось ни искорки привычного мягкого тепла – лишь острый и колючий блеск стали. С того самого дня, как Алекс дрался на дуэли с Эдвардом Бофортом, она сказала Амалии едва ли десяток слов.

– Ливи, – негромко позвала Амалия. – Ливи, подожди…

– Доброго тебе вечера.

И ни слова больше – только легкий поклон и вежливая улыбка, от которой хотелось взвыть. Разумеется, до нее уже дошли слухи, что Амалия Хэмптон обжималась с неряхой и уродцем Дереком Каннингемом, не могли не дойти. И это в тот самый день, когда Алекс едва не погиб! Что ж, Амалия прекрасно понимала соседку. В свое время малышка Ами получила немало затрещин от старшего брата Мирона, но попробовала бы какая-нибудь вертихвостка поступить с ним подобным образом! Ей бы точно не поздоровилось! Амалия бы уж точно не ограничилась молчанием, подобно Ливи, а запросто повыдирала бы обидчице все волосы, а то и сломала пару конечностей. Если бы можно было рассказать Ливи о той цене, которую Амалия заплатила за жизнь Алекса… Но и это едва ли бы заставило соседку сменить гнев на милость, ведь Алекс отправился к Белой Скале лишь для того, чтобы защитить честь Амалии. И Бофорт чуть не убил его!

Амалия устало всхлипнула и уселась на верхнюю ступеньку. Коннери научил ее терпеть вязкую и тягучую боль в натруженных мышцах, как и ту, что оставалась от острых веток или ледяных кромок в Звенящем Лесу. Но что можно было сделать с тем, что царапало сердце изнутри? Вина – за то, что Алекс бросил вызов Бофорту и чуть не поплатился за это головой. За то, что так и не смогла оттолкнуть Дерека. И страх – что Ливи никогда ее не простит. Но куда больше этого Амалия боялась того, что с ней делало одно лишь присутствие второго, другого Дерека. Если он снова придет и так же бесцеремонно заявит на нее свои права – сможет ли она найти в себе силы противиться черному пламени в его глазах?

– Опять ты?

То ли человеческий голос, то ли скрип древних петель на дверях в больничное крыло. Впрочем, старуха Мерсье была куда старше и петель, и дверей, и, если уж на то пошло, всего замка Ринвуд. Амалия обернулась и нехотя кивнула. Приличия требовали встать и поклониться, но сил на учтивость уже не оставалось.

– Не стоит сидеть на холодных камнях, – прокаркала Мерсье. – Да и вообще не стоит тебе ходить сюда – пока не стоит. Мальчику нужен покой. Легко нанести рану или разбить… что-нибудь. Исправить всегда сложнее.

– Разве? – буркнула Амалия. – Мне приходилось слышать, что магия исцеления способна поставить человека на ноги за пару часов.

– Девчонка. – Мерсье шагнула вперед и склонилась над сидящей Амалией. – Глупая и маленькая девчонка.

В ее словах не было и тени злобы или недовольства. Старуха не ругалась – просто сообщала что-то, что казалось ей само собой разумеющимся. Амалия только сейчас потрудилась как следует рассмотреть лицо старой ведьмы. Морщинистая кожа, тонкие губы высохли, превратив рот в темную щель под носом. В глазах Мерсье давно не осталось и следа тех страстей, что заставляют кровь быстрее бежать по венам, – только усталость и мрачная насмешка. Зубы старухи, хоть и сточившиеся и пожелтевшие от табака, все остались на своих местах, такие же ровные и крепкие, как и сотни лет назад. Пожалуй, когда-то эту женщину называли красивой… но с тех пор прошло столько времени, что она успела забыть об этом. Мерсье жила уже так долго, что ей не было никакого дела ни до приличий, ни до Короны, ни до самого Всемогущего Отца. Такая действительно не станет бояться никого и ничего. И если Амалия вдруг вздумает перейти ей дорогу, даже заступничество Коннери едва ли станет надежной защитой. Но сейчас у Мерсье попросту не было причин сердиться. Попытка проскочить в больничное крыло уж точно не то, что может всерьез вывести из себя древнюю ведьму. Плевать она хотела на глупых студенток или мальчишек, которые колошматили друг друга острыми железками у Белой Скалы.

– Можно залечить рану быстро, – усмехнулась Мерсье. – Можно. Но короткий путь не всегда верный. Покой и травяные настойки подействуют не хуже самого могучего Дара. А еще они дадут твоему отважному рыцарю достаточно времени поразмыслить. Мальчишки. – Мерсье покачала головой. – Если не отправить их на койку хотя бы на пару недель, они непременно найдут новый способ искалечить себя. Никто не ценит то, что дается легко.