тошнотворным выглядело предложение Эдриана.

Судя по еще более позеленевшему лицу Моргана, так думала не одна я. А бедняга Фрей так вообще простонал что-то невнятное и спрятал лицо в ладонях, после чего я уловила слова молитвы, обращенной им к Атирису.

– Давайте! – только Ульрика восторженно приняла предложение Эдриана. – Отличная идея. Но почему ты говоришь о парочке недель? Думаю, несчастный Эдвард заслужил пару месяцев, а то и лет. Пусть паучиха с лихвой оплатит то зло, которое ее муж причинил бедняге!

– Нет! – истерично закричала Миколика, видимо, поверив в наши кровожадные замыслы. – Прошу вас, нет, только не это! Я… Я сделаю все, что угодно. Расскажу, где скрывается мой муж. У него есть убежище недалеко от дома. Без меня вы его не найдете, поскольку оно защищено магией от поисковых заклинаний. Прошу вас, поверьте мне!

– Чтобы ты опять заманила нас в ловушку? – скептически поинтересовался Эдриан.

– Я клянусь тенью, что не предам вас! – Миколика теперь рыдала в полный голос, перемежая горькие всхлипывания и слова убеждения. Эдвард переступил с ноги на ногу, чуть придвинувшись к ней, и арахния издала столь пронзительный крик отвращения и ужаса, что кровь заледенела в моих жилах. Затем затараторила, силясь убедить нас отказаться от жуткого намерения отдать ее ожившему мертвецу и обращаясь, по всей видимости, ко мне: – И еще. Я знаю, что ты не принимаешь свою тень. Я чувствую, как страдает она, желая слиться с тобой в единое целое. Ты не хочешь становиться арахнией. Что же, это твой выбор. И я могу помочь тебе в этом.

– Помочь? – с сарказмом переспросил Эдриан, не давая мне вставить и словечко. – Каким это образом, интересно?

– Я заберу твою тень, – просто ответила Миколика. – Арахнии недаром считаются любимицами Альтиса. Никто кроме нас не разбирается лучше в подобного рода делах. Я знаю ритуал. Ты не умрешь и не сойдешь с ума от боли. Ты просто станешь обычным человеком. А твоя тень… Я сохраню ее для себя. Рано или поздно, но я захочу ребенка. Девочку с багрово-красными волосами и синими глазами. Чтобы смотреть на нее и видеть себя. Она станет моим продолжением. Ты наверняка в курсе, как тяжело даются арахниям вопросы размножения. Но лишняя тень поможет мне не забыть, кем я являюсь на самом деле, поможет мне с честью пережить это испытание.

Миколика выпалила это на одном дыхании. В комнате после ее горячечного предложения воцарилась тишина. Даже Эдриан настолько оторопел, что слегка ослабил контроль за моим телом. И я поспешила воспользоваться этим, лично задав тот вопрос, который терзал меня.

– Зачем тебе ребенок? – спросила я. – Разве арахнии способны любить своих детей?

– О, я чувствую обиду в твоих словах. – Миколика понимающе хмыкнула. – По всей видимости, ты не простила свою мать, когда та выгнала тебя, повелев держаться подальше. Но она дала тебе жизнь, и ты даже представить себе не можешь, как тяжело ей пришлось во время беременности. Более того, она отослала тебя прочь, понимая, что иначе одной из вас придется умереть. Тамика, то, что сделала для тебя твоя мать – высшее проявление любви и самоотверженности, на которое только способна арахния.

Я вспомнила про ритуал соединения судеб, к тому же проведенный моей матерью. Пожалуй, в чем-то Миколика права. Моя мать заботилась обо мне так, как умела. И не мне винить ее в том, что не всегда это у нее получалось.

– Я и не знал, что арахнии способны на такое, – сказал Морган, и в его интонациях мне послышалась непонятная досада.

– Я могу забрать тень только у другой арахнии и только по ее взаимному желанию, – ответила Миколика.

– Для тебя это будет настоящим решением всех твоих бед, – продолжил Морган, обращаясь ко мне. И опять в его словах мне почудился странный ядовитый сарказм. – Ведь тогда ты сможешь вернуться к Арчеру. Полагаю, его родители не будут возражать против вашей свадьбы, если ты станешь человеком. И ты уже знаешь о том, какой ритуал тебя ждет после.

Я хотела бы поморщиться, но не смогла. Эдриан вновь самолично распоряжался моим телом. Да, драконий свадебный ритуал – тема для отдельного разговора. Как-то не хочется мне получить удар кинжалом в грудь от любимого супруга. И стоит ли избавляться от одной тени, чтобы тут же обзавестись новой?

– Нейна Тамика Ульер. – Лицо Моргана кривилось от переполнявших его эмоций. Правда, я никак не могла взять в толк, почему он принимает это настолько близко к сердцу. – Звучит, ничего не скажешь.

– А я-то думал, Мика уже отказалась от сумасшедшей идеи войти в род этих психов, – простодушно удивился Фрей. Хихикнул: – Как представлю, что она будет в гнезде высиживать яйца – так смех разбирает. Мика – несушка!

– Ну ладно, достаточно язвить! – резко осадил разошедшихся друзей Эдриан. – В конце концов, вопрос о том, желает ли Мика стать одной из Ульеров, касается исключительно ее и никого более. В любом случае, от тени-то она желает избавиться. И я не вижу ничего дурного в этом ее желании. Пусть уж лучше будет человеком, чем паучихой.

– Да кто же спорит, – согласился с ним Морган, по-прежнему не отрывая от меня какого-то болезненно-воспаленного взгляда. Хотел было еще что-то добавить, но в последнее мгновение замялся и промолчал.

– Ладно, мы принимаем твое предложение, – проговорил Эдриан, обращаясь к Миколике, по-прежнему невидимой из-за широкой спины Эдварда. – Давай, выкладывай, где искать твоего муженька.

– Пусть сначала он отойдет! – жалобно взмолилась арахния. – Прошу! Я уже задыхаюсь от его запаха!