– Я бы не побеспокоил блахародных лордиков, да проблема у мя в трущобах.

– Сам и разберись, – презрительно отрезал Дебни. – К нам это не имеет никакого отношения. Сам нагадил, сам убирай.

– Ага, вот только энто не я нагадил, – наклонившись, прошептал Блейд. – У меня тут неприятность с вампиром. Мож, справлюсь сам, а мож, и нет.

И тут они обратили на него внимание.

– Это невозможно, – прищурившись, сказал Колчестер. – В городе об этом ни слуху, ни духу. Никто не подошел так близко к Увяданию.

– Насколько вам известно, – парировал Блейд, внимательно разглядывая Бэрронса. Остальные снова расслабились, но этот тип все еще был напряжен.

– Два трупа на улице. Мои парни считают, что это война меж вами и мной. Я помалкиваю, иначе весь город поддастся панике.

– А может, это собака? – предположил Дебни.

– От него несет гнилью. Я знаю, как пахнут вампиры, и как они раздирают горло.

Колчестер, изучая ногти, проворчал:

– Нет никаких доносов о незарегистрированных голубокровных и грязнокровных.

Таких, как Блейд. Обращенных кем-то веселья ради в юном возрасте и оставленных гнить в канаве. Им еще везло, если голубокровные не убивали их сразу. А может, и не везло. Блейд вспомнил тяжелую железную клетку и непрекращающийся стук капель в темноте. Голод, пожирающий изнутри, пока не начинаешь вопить от боли. Викерсу нравилось держать его взаперти и морить голодом. Кровь успокаивала голод, не давала человеку превратиться… в кое-что похуже. А без крови Увядание быстро настигало обращенного, и человек становился вампиром уже через месяц.

Блейд был прорывом Викерса. Три месяца без крови, а не обернулся. Каким-то образом ему удалось сдерживать голод внутри себя. И только это спасло его шею от гильотины. Викерс пожелал узнать, как пленнику это удалось, но не поверил Блейду.

«Я разорвал сестру на части. И больше не сорвусь, не потеряю над собой контроль».

Эмили. Воспоминания о ней поддерживали в нем силы.

Блейд моргнул и вернулся в реальность. Воспоминания были настолько живыми, словно это случилось вчера. Улыбка Эмили, которую сестра приберегала только для него…

Но сейчас он смотрел на стиснутые, тонкие губы улыбающегося Колчестера.

– Значится, кто-то что-то скрывает, – ответил Блейд. – И не сообщил о пропаже голубокровного. Если это неуправляемый грязнокровный, то кто его заразил?

– Это незаконно! – промычал Дебни.

Блейд елейно уточнил, не сводя глаз с Колчестера:

– Правда? А ведь я тута стою. Живое свидетельство вашей лжи, сколько бы вы не пытались мя убить.

Бэрронс с любопытством следил за разговором.

– Викерсу сделали суровый выговор.

– Этого недостаточно, но однажды он заплатит.

Колчестер дернулся, но Блейд успел поднести нож к его горлу, не дав противнику пошевелиться.

– На вашем месте, твоё герцогство, я б не рыпался, или перережу горло от уха до уха. Любезный подарочек моему дружку Викерсу. Он ведь в те души не чает. Любимый младший кузен.

– Довольно, – вмешался Бэрронс. – Вы передали послание, а теперь исчезните, пока мы не решили, что вы зашли на чужую территорию.

Блейд поднял глаза и улыбнулся.

– Ага, но вы-то в моей вотчине, не я тут чужак.

Толпа взревела, а с ринга послышалось бульканье умирающего. Колчестер пытался не дышать, на воротнике появилась тонкая кровавая линия.

Блейд еще немного поглядел Бэрронсу прямо в глаза, затем отступил.

Колчестер вздохнул, сплюнул и попытался подняться.

– Сукин ты сын!

Бэрронс схватил спутника за руку и заставил снова опуститься.

– Сядьте! Люди смотрят.

– Так пусть смотрят, как я прикончу эту чертову дворнягу! – возразил Колчестер.

Дебни осмотрелся.

– Только не здесь.

Колчестер прищурился и с ненавистью зыркнул на Блейда.