И уже отчетливее:

– Закрой рот.

Кай побежал, но откуда именно доносился звук, он не мог разобрать. Щелчок предохранителя… Где? Идти вдоль болота или сворачивать в сосняк? Еще щелчок осечки – совсем рядом. Кай прицелился на звук, подбежал к сосновому стволу, выглянул из-за него и увидел, как растрепанный блондин стоит на коленях, вскинув голову, а черноволосый сталкер дергает затвором, чтобы выщелкнуть заклинивший патрон.

Почему этот, на коленях, смиренно ждет своей участи вместо того, чтобы выбить автомат из рук, а его палач, не опасаясь, что на него нападут, перезаряжает оружие?

Кай прицелился в голову палача и проговорил:

– Бросай оружие, руки за голову.

Черноволосый молодой мужчина вздрогнул, медленно повернул голову. Автомат он не выпустил из рук. Наверное, сейчас он лихорадочно соображал, что делать дальше. Стоящий на коленях блондин не шелохнулся и не проронил ни слова, но его лицо удивленно вытянулось, Кай прочел на нем надежду.

Чего же он ждет?! Спрашивать Кай не стал.

– Оружие на землю или стреляю.

– Шел бы ты своей дорогой, – ласково посоветовал черноволосый. – Ты не представляешь, что это за человек.

– Ты мне зубы не заговаривай! – прикрикнул Кай.

Черноволосый выронил автомат, плавно опустил руки. Когда он выхватил нож, Кай успел нажать на спусковой крючок и спрятаться за ствол. Грохнул выстрел, донесся стон. Значит, все-таки попал. Кай выглянул уже без опаски: черноволосый корчился на земле, прижимая руки к простреленной груди, блондин по-прежнему стоял на коленях.

– Пристре… ли… его, – прохрипел раненый.

Блондин встал, с ужасом посмотрел на Кая и медленно, словно воздух был плотным, направился к своему палачу, не спеша поднял автомат, задумчиво передернул затвор. Ну наконец-то очухался и собирается прикончить черноволосого! Медленное зажигание у этого парня, однако! Блондин распрямился, как в замедленной съемке, целиться в палача он не спешил, думал.

– Быстрее, – прохрипел раненый.

Кай не поверил своим глазам: недавняя жертва вместо того, чтоб пристрелить мучителя, целился в Кая, и его руки тряслись – ствол ходил из стороны в сторону.

Мужик был настолько медленным, что Кай успел спрятаться прежде, чем грохнул выстрел.

– Ты рехнулся? – спросил Кай и не получил ответа. – У тебя что, стокгольмский синдром?

Он мог бы прямо сейчас пристрелить странного мужика, но ведь именно он нуждался в помощи. В чем же дело?

Стонал раненый, блондин молчал, видимо, ждал, когда Кай снова высунется. Как только раненый захрипел и затих, у блондина прорезался голос:

– Эй, сталкер, – позвал он. – Спасибо тебе, ты мне жизнь спас.

– А ты меня хотел убить.

– Я под программой артефакта «хозяин». Слышал о таком? Этот… труп мной управлял.

Теперь понятно, почему мужик был таким медленным – он сопротивлялся до последнего. Кай вышел из-за соснового ствола. Спасенный стоял с поднятыми руками, автомат валялся на земле рядом с раскинувшим руки черноволосым.

Блондин злобно зыркнул на него и пнул труп, перевел взгляд на Кая.

– Если бы ты знал, как мне самому хотелось его пристрелить. Гнида редкостная, его Мулатом зовут… звали. Он раненого напарника убил, балласт сбросил. Представляешь? Из одной миски ели, от мутантов отстреливались, и… Хотя того мужика можно было спасти, ранение-то не смертельное.

– А чего не предупредил? – поинтересовался Кай, подошел к убитому, и его лицо показалось знакомым.

Блондин сел на корточки возле сложенных кучей вещей, надел золотую цепь, затем кольцо, рассовал по карманам патроны. Спохватился и закатил рукав, срезал «хозяина», выдохнул с облегчением, улыбнулся и закрыл глаза.

– Как тут не поверишь в высшую справедливость?

– Да уж, – пробурчал Кай, но блондин его не слышал, фонтанировал словами:

– Я уже с жизнью простился, а тут ты, хотя никого не должно быть. Этот, – он кивнул на покойника. – Велел снять все ценные вещи, а цепь мне мама подарила, – он застегнул часы на запястье. – Ничего не жалко, но за мамин подарок я убил бы, честное слово.

Кай указал на «Грозу»:

– Хорошая машина, с подствольником. Мне его не хватало.

Воодушевленный блондин протянул «Грозу» Каю:

– Бери, не жалко. Что хочешь проси, чтобы ты не думал, что я не ценю свою жизнь, – он задумался, мотнул головой и сказал упавшим голосом: – Опять