подмигнув.

После того как Тони выскользнула из очереди, ко мне приблизился Игнасио. Юноша переминался с ноги на ногу, явно чувствуя себя несколько неловко. Смирившись с неизбежным, я приготовилась принять очередной сомнительный подарок.

Игнасио вручил мне пару белых тапочек.

– Я не знал, что подарить, и спросил совета у Вито, – извиняющимся тоном промямлил он. – Он сказал, что сейчас модно дарить именно это. В лавке сказали, что, если размер не подойдет, можно будет обменять…

Я со вздохом приняла подарок, мимоходом отметив, что тапочки – мягкие, пушистые и, несомненно, удобные. «Жалко, что к черным чулкам не подходят», – подумалось мне. «Ничего. Со свадебными надену».

Когда фарс с подарками был завершен, мужчины раскупорили несколько бутылок вина и разлили его по специально припасенным кубкам. Право первого тоста, к счастью, получил не Вито (как я опасалась), а Воронте. Подняв кубок, он обвел взглядом собравшихся и неуверенно произнес:

– Ну, за покойных!

Народ воспринял тост с воодушевлением, выпить хотелось всем.

– За альт Ратгора! – тихо и невпопад сказала я, после чего залпом осушила кубок.

Дальнейшее я помню не очень четко. Помню, что пили, и пили много. В остальном в памяти всплывают отдельные эпизоды.

Вот я хватаю за руки экономку Андре, уговаривая ее показать мне свою мухобойку. А лучше – погоняться за мной с этой мухобойкой наперевес. Экономка пугается, пятится и, наконец, сбегает от меня. Я испытываю чувство искренней и глубокой обиды, но кто-то предлагает мне выпить еще, и обида быстро забывается.

Потом Вито начинает рассуждать о недостатках захоронения в могиле и достоинствах кремации. И даже предлагает незамедлительно прибегнуть ко второму способу и сравнить результат. Я же в ответ грожусь кремировать одну бесхвостую ящерицу. Дескать, и пепла останется всего ничего.

Дальше я начинаю читать надпись на надгробной плите. Спотыкаюсь уже на дате рождения. Долго-долго пялюсь на выдолбленные в камне цифры, затем поворачиваюсь к Андре и с ужасом восклицаю:

– Я что же, старше тебя на целый год?!

Заверения Андре в том, что его сей факт ни капли не смущает, не помогают. Примирить меня с только что осознанной ужасной действительностью удается лишь очередному кубку.

В какой-то момент я посетовала, что никто за все это время так и не прочитал заупокойную молитву. Я хотела было исправить это упущение сама, но Мелани возмутилась и заявила, что такое не соответствует канону – чтобы покойник сам читал молитву за упокой на собственных поминках. Я предложила быстренько слетать на метле в Ниресский монастырь, дабы проконсультироваться на эту тему с матерью Кателлой. Мелани с любопытством спросила, умеют ли маги летать на метле. Я ответила, что конечно, особенно когда они столько выпьют. Опасливо посмотрев вверх, девушка спросила, не могут ли маги при этом упасть с метлы. Я ответила, что конечно, особенно когда они столько выпьют. Причем упасть они вполне могут и без метлы. Что я чуть было не продемонстрировала, но меня вовремя подхватил Андре.

Еще помню, что наступил момент, когда Игнасио с Мелани начали безудержно целоваться. Потом они, кажется, куда-то отлучились; впрочем, к тому времени мы все были слишком сильно пьяны, чтобы за кем-нибудь уследить. Так или иначе, вскоре после этих поминок молодой маг-теоретик и бывшая монахиня поженились, к всеобщему удовольствию. Ребенок у них родился очень быстро, и Мелани как-то подозрительно краснеет, если речь заходит о том, при каких обстоятельствах был зачат ее первенец. Впрочем, возможно, дело просто в том строгом воспитании, которое она получила.

Одним из немногих, кто не напился до потери сознания в тот вечер, оставался Джей. Ближе к концу мероприятия он привычно взял в руки гитару и негромко запел. И, как ни странно, я хорошо помню, что это была за песня.