никакого, никого, кроме проходящих людей, они не видят. И зажаты они здесь – никакого маневра. Не станет лейтенант так работать, ничего они таким макаром сделать не смогут».
– Так что же делать-то? – с сомнением почесал затылок Алексей. – Вот что, давайте-ка мы с вами наверх поднимемся, да прикинем, что к чему. Глядишь, что и изобретём… Не хочу я таких хороших солдат терять…
«Ты смотри-ка, а ведь съел лейтенант мою оговорку! Не поправил – мол, бойцов, товарищ капитан! Привычно ему это слово! А где же, интересно знать, он к нему так привык? Ай да лейтенант! Любопытная ты птица, однако!»
Повернувшись спиною к Самсонову, капитан стал подниматься наверх. За собою он услышал сопение – поднималось несколько человек.
«А вот это – уже передерг, любезный ты мой! Я-то только командира с собою звал!»
Стоявший сверху старшина подал руку, помогая капитану подняться. Ступив на край откоса, тот обернулся и сделал то же самое – подал руку Самсонову.
Левую.
Какую руку подаст человек тому, кто помогает ему подняться вверх?
Рабочую, ту, которой он обычно и выполняет все основные действия. В том числе – и стреляет.
Вот и лейтенант, совершенно машинально, протянул Ракутину правую руку.
Рывок – и развернув его спиною к себе, Алексей вскинул выхваченный пистолет.
Не ожидавший такого подвоха энкаведешник упал на землю.
– Фигушки, лейтенант!
Залязгали затворы, и на поднимавшихся снизу людей сверху уставились стволы винтовок.
– А ну – без фокусов! – гаркнул старшина. – Кто только хрюкнет – враз пулю схлопочет! Оружие на землю, быстро!
Под мостом затопали, и почти тотчас же от дороги ударил пулемет. Короткой, злой очередью. Кто-то внизу заорал, видать, пулеметчики не промахнулись.
Замершие на склоне люди не шевелились.
– Лейтенант, у меня терпение не ангельское! – качнул пистолетным стволом у его виска Ракутин. – Три секунды – и всем твоим солдатам конец! Усек?
– Бросить оружие! – разжал губы Самсонов.
Шмякнулся о землю первый автомат…
– Ну? – капитан, разглядывая вещи захваченных диверсантов, на короткое время оторвал свой взгляд от мнимого лейтенанта – Дальше будете в молчанку играть? Не советую. Время нынче военное, отправлять мне вас некуда. Да и незачем, откровенно-то говоря. Секретов своего командования вы не знаете – кто ж их диверсантам сообщать станет? Так что в тылу от вас толку никакого. А вот я вас поставить к стенке – очень даже запросто могу.
– Нет, – разжал пересохшие губы Самсонов. – Не можете… мы пленные…
– Разве? В своей форме и с документами? Ах, в чужой… Тогда и взятки гладки!
Диверсант промолчал.
– Рация у вас есть, стало быть, связь со своими командирами имеется. Так?
– Да.
– И какое задание вы от них получили?
– Я не буду отвечать на этот вопрос.
– Угу. Ладно. Старшина!
– Я, товарищ командир! – вырос за плечом пленного диверсанта Хромлюк.
– Дом, где эти субчики квартировали, помнишь?
– Помню.
– Отделение бойцов туда! Хозяина арестовать и сюда! Не захочет идти – волоком притащить! Будет кто им мешать, разрешаю применять оружие. Посыльного к Федюнину – пусть пришлет сюда десяток бойцов.
Отдав честь, старшина исчез.
– Вот так, мил друг! Сейчас сюда вашего хозяина приволокут. Думаю, что у него причин ваньку валять, куда как поменьше будет. Раз вы у него дома сидели, он что-то про ваши дальнейшие планы знать должен. Вот и поспрошаем… Только уж не обессудь, опосля того разговора вы все – мне без надобности. Сейчас бойцы подойдут, я им прикажу вон ту воронку углубить – там всю шайку и похороним. Скажи спасибо, что под открытым небом не оставим.
– У вас нет шансов. Никаких. Скоро здесь будут наши танки, и от всего этого сброда останется только кучка окровавленных костей.
