ответственных, распределить сектора наблюдения и очередность открытия огня. И ведь нельзя сказать, что этому его не учили. Учили и даже показывали! И ведь сам стрелял, правда, не попал ни разу… И нечего возразить! Облажался – расхлебывай! Хоть из пистолета – но, стреляй!

Сбитый пулями, грохнулся рядом с капитаном боец опергруппы. Выронил из рук «ППД».

А, кстати…

Подтащив за ремень оружие, Ракутин вскинул его к плечу.

Очередь, вторая…

– Лейтенант! – повернулся он к лежащему рядом Семенюку. – Вам что, письменный приказ на открытие огня нужен?!

Близкий разрыв заглушил команду энкаведешника, но результат не замедлил себя показать – над кюветом засверкали вспышки выстрелов. Хлопки винтовок раздались и с той стороны дороги – старшина добрался до остальных бойцов.

Подбить, разумеется, никого не удалось. Но кое-какого результата все-таки достигнуть смогли – самолеты перестали ходить над самой землей и поднялись чуток повыше. За разбегавшимися людьми они тоже гоняться перестали, сосредоточив всё внимание на стреляющих бойцах. Хорошо, что все бомбы у них уже закончились, сверху продолжали трещать только пулеметы. Сделав ещё один заход, самолеты ушли…

– Восемь убитых, товарищ капитан. И тринадцать человек ранено. Как бомбы упали, так многие бойцы в степь рванули – перепугались. Им-то, в основном, и досталось. Не только мы огребли, – Хромлюк вытер пот со лба. – Вон, у энкаведешников сразу шестерых положило – бомба рядом с машиной рванула. Да прочим – тоже прилетело.

– И сколько у них пострадало?

– Точно не скажу, товарищ капитан. Так у них и свое начальство есть…

Мелькавший перевязанной головою Семенюк суетился около своих бойцов. Наклонялся к лежащим, что-то спрашивал.

– У этих что? – кивнул Алексей в сторону дороги и движущихся по ней людей.

– Вообще тоска… Место, почитай, открытое. Сверху все видно. Я и не считал даже… Кабы не наша стрельба – тут и пройти-то теперь нельзя было бы. А так – повезло им, на нас немец отвлекся.

– Пушка наша что? Пулеметы?

– Цело всё. Немец только ложную позицию раздолбил. Прямо в окоп бомбу положил, стервец! Зазря только копали!

– Не зазря! С земли теперь видно – была батарея, да разбомбили её!

– Да кому тут лапшу-то на уши вешать?

– Обожди, старшина, этих долго ждать не придётся…

Вытирая закопченную морду рукавом, подошел Семенюк. Он уже не хорохорился, изображая из себя высокое начальство. Бомбежка немного привела его в чувство.

– Ну что, товарищ лейтенант, у вас ещё осталось желание допросить моих бойцов? – поинтересовался у него Ракутин.

– Да ладно вам, товарищ капитан… – лейтенанта, похоже, ещё и контузило. Речь у него была малопонятной, и глаза, время от времени, как-то потухали. – Извините… что-то меня заносит… не туда.

– Контузило вас, лейтенант. В госпиталь вам надо.

– Да как? Приказ у меня – пресекать панику и пораженческие настроения.

– Угу. Как раз – вашими-то силами! Сколько у вас людей?

– Было – восемнадцать. Шестерых – бомбой накрыло вместе с машиной. Водитель тоже погиб. Да потом, во время боя… ещё троих поубивало. Четверо ранено, по счастью – не тяжело.

– И много вы тут навоюете – такими-то силами? Машину я вам дам, у меня даже лишние есть – мы их к реке спустили. Там русло глубокое, со стороны не видно. Сверху, конечно, их разглядеть можно. Так самолетам не до того, видать, было. Только – уговор!

– Слушаю, товарищ капитан.

– Убитых ваших мы похороним – в могиле все равны. Отступал, ловил – там не видно. А вы с собою наших раненых возьмете – сколько сможете.

– Сделаем, товарищ капитан.

– А раз так – командуйте!

Уже при погрузке, один из бойцов лейтенанта в несколько заходов принес и положил к ногам капитана восемь автоматов «ППД». С запасными дисками.

– Товарищ лейтенант сказал – в машине места и так мало. А все наши, кто живые – со своим оружием. Отнеси, говорит, капитану – ему нужнее.

– Спасибо! – кивнул Алексей. – Подарок – самое то!