Сам-то он различает эти цели?
Ашам спрашивает, где брат постиг секреты строительства.
Он режет баранину, сверху горкой накладывает чечевицу.
– Путем проб и ошибок.
Видимо, это он про свои первые глиняные хижины?
Каин жует и кивает:
– Они были несовершенны, поэтому я шел дальше.
– Ничто не совершенно.
– На сей раз будет совершенство.
– Ты в это веришь.
– Приходится, – говорит Каин. – Созидание есть акт веры.
– Я думала, ты неверующий.
– Я не верю в других.
Заносчивость его должна бы распалить в ней ярость. Но внутри гудит похоть. Слишком много выпито. Ашам отодвигает кубок с вином.
Каин это замечает:
– Не нравится? Я прикажу подать другое вино.
– Не хочется.
Каин пожимает плечами и разрезает мясо.
– Только скажи… Я обещал Еноху, что на следующей неделе возьму его на стройку. Если угодно, давай с нами. – Он перехватывает взгляд на свою тарелку. – Попробуешь?
– Спасибо, нет.
Каин ухмыляется и продолжает резать мясо:
– Ты не сможешь поститься вечно.
Ашам плывет в потоке затаенных мыслей.
– Я и не собираюсь.
– Ага! Что я говорил! Я знаю тебя лучше, чем ты сама. Когда знаменательный день? Велю приготовить что-нибудь особенное.
– Поживем – увидим.
– Чудесно, я не против помучиться ожиданием. – Каин подмигивает, отправляя кровавый треугольный кусок в рот, задумчиво жует и глотает. – Енох тебя очень любит. Мальчику трудно без женской ласки. Ему нужна мать.
– Ты никогда о ней не говоришь.
– Нечего говорить. Я уже все сказал. Умерла в родах. Я похоронил ее в лугах. Ты видела памятник.
Ашам кивает, вспоминая гладкий глиняный столб.
– Пожалуйста, больше о ней не спрашивай.
Ашам снова кивает, Каин возобновляет трапезу.
– Ну, что скажешь? – Голос его вновь светел. – Хочешь увидеть башню? Только обещай, что включишь воображение. Там лишь наметки.
– Обещаю, – говорит Ашам.
Дорога занимает добрую часть дня.
Под гул насекомых пробираются узкой лесной просекой. Каин и его свита идут пешком, пес демонстрирует, что не утратил былые навыки: убегает вперед и, возвратившись, лаем рапортует. Енох и Ашам едут в деревянном паланкине, который несут восемь по пояс голых слуг. С тех пор как Ашам узнала, что всех мужчин, поступивших на службу, в обуздание чрезмерной похоти кастрируют, ее от них воротит.
– Славный денек, – говорит Каин. – Теплый и ясный. А какой вид тебя ждет!
Каменные вехи извещают о длине пути: из двадцати к полудню миновали семь, и Ашам спрашивает, не разумнее ли строить ближе к городской окраине.
Каин вздыхает и говорит, что опять же мыслит о будущем, о городских границах через десять поколений. К тому времени башня окажется в центре города.
– Возможно ли городу разрастаться безудержно и вечно? – спрашивает Ашам.
– Вечность – долгий срок, – отвечает Каин.
Ашам подметила, что свое детище он называет по-разному – смотря с кем говорит. Для бесед со священниками или выступлений на сходах это всегда храм. Храм, которому надлежит заменить негодную молельню и своей грандиозностью восславить Господа.
