ассистентки полюбовались домом – вернее, потолком, пока папаша на них прыгал. Удивительно, что ни одну не заездил до смерти. Свинья, в полном смысле слова. Угробил мать.
– Ну так снесли бы дом.
– Вот уж
– С тех пор как унаследовали дом, вы там не бывали?
– А зачем?
– Кто еще имеет доступ?
– Да кто угодно. Я его не запер. Пусть входит кто хочет, мне нет дела. Чем больше проклятий там скопится, тем лучше.
Джейкоб нахмурился. Он надеялся на другой ответ.
– Что вы расследуете, детектив? Наверное, что-нибудь скверное.
– Убийство.
Пернат хрюкнул.
– Куда уж сквернее. Прискорбно. Кто убийца?
– Знал бы, не разговаривал бы с вами.
– Кого убили?
– Тоже не знаю.
– А что вы знаете, детектив?
– Немного.
– Ай молодец! – Пернат поднял стакан. – За неведение.
Интересно, почему нет семейных фотографий.
– В городе у вас есть родственники? – спросил Джейкоб.
– Бывшая жена снова вышла замуж, но я бы не спешил назвать ее родственницей. Живет в Лагуна-Бич. Сын в Санта-Монике. Дочь в Париже.
– Часто с ними видитесь?
– Как можно реже.
– Значит, вы один.
– Да. – Пернат погладил бутафорскую голову. – Я и Герман.
Дети Перната унаследовали дедову любовь к простоте. В парижском Марэ Грета держала галерею, где торговали минималистскими произведениями, созданными из эпатажных материалов вроде пожеванной жвачки и ослиной мочи. Архитектурные творения Ричарда представляли собой каркасы из стекла и стали. Перелистывая его портфолио, Джейкоб думал о маятнике поколений: с каждым взмахом вкус детей уничтожает вкусы отцов.
Однако отпрыски Перната были по-своему успешны: деловые люди, ведущие деловую жизнь.
Тупик.
Поиск схожих преступлений выдал короткий список обезглавливаний, но совпадений – запечатанной раны, выжженного знака ни иврите (даже не исчезающего) – не нашлось. Обычно злодеем оказывался псих, которого быстро ловили. Один во дворе насадил голову своей престарелой тетушки на кол и отплясывал вокруг него, распевая «Мы чемпионы».
Самым, так сказать, здравым оказался один пакистанец из Куинса: он задушил и обезглавил дочь-подростка, которая отправляла однокласснику пикантные эмэмэски.
Религиозный пыл выявлял в людях все лучшее.
Джейкоб поискал сведения о еврейских террористических группах в Соединенных Штатах.
Расширил поиск до любой еврейской улики на месте убийства.
Затем – до любых выжженных знаков.
Добавил к запросу слово «справедливость».
По нулям.
Джейкоб откинулся в кресле. В животе урчало. Без четверти десять вечера. Нетронутый завтрак – вафля в застывшем сиропе и заветревшемся масле – отправился в мусорное ведро. В холодильнике было пусто, но для проформы Джейкоб в него заглянул и потопал в магазин за парой хот-догов.
Вряд ли злодей рискнет вновь появиться в доме, тем паче что знак уже стерт. Однако особых планов на вечер не имелось, и, пожалуй, стоило убить несколько часов. Забравшись на холмы, Джейкоб поставил «хонду» на обочине в пятидесяти ярдах за домом Клэр Мейсон. Откупорил пиво, откинул спинку сиденья и стал поджидать удачу.
