попал Худайбергенов в плен, и в лагерь, где их содержали впроголодь, пришли вербовщики из власовской РОА, татарского легиона, ну и «Туркестанского легиона» тоже. Представляешь, эта сволочь, Абдувахоб этот, испугавшись немцев, в 1941 году трусливо перешел на сторону фашистов. Вот его и узнал Ханкули. С тех пор я и ненавижу этого предателя, даже бил несколько раз. Потом начальник райотдела милиции Саяпин Фрол Никитич меня неделю в каталажке держал. Но дел никаких не заводил, потому что сам фронтовик, на Севере где-то служил, и знает не понаслышке цену предателям. А Худайбергенов тот потом бежал из лагеря, воевал среди макизаров во Франции, оттуда, пройдя проверку, и вернулся домой.

Видимо, этот ублюдок (Каримов который), как только его хозяева проиграли, просочился в Красную Армию и жил тут припеваючи как герой войны. Его Саяпин прямо с пирушки и забрал, и отправили Вахоба-немиса в те края, где Макар с телятами воевал, но не воевать, а сидеть. После отсидки этот предатель вернулся и ходит-бродит по району, а я, когда его вижу, психую, и без бутылки эту боль не унять, так что вот такая история, внучек. И предателей всяких повидал, и украинцев, и русских, и узбеков, как этот, но привыкнуть к ним не могу, просто не могу, и все. И помни: долг есть долг, а если свернешь с пути долга, я тебя прокляну, прокляну и с того света, ты меня понял?

– Да, дедушка, понял вас…

– И этого я ненавижу не за то, что предал, а за то, что с наглым видом, десять лет, с 1945 по 1955 год, эта скотина с президиумов поучала нас, как любить Родину. А среди нас, ветеранов войны, есть такие парни, кто пережил плен, голод, смерть близких и друзей, но остался верным своей Родине и народу, даже калекой, как, например, учитель Абдуллаев, у него нет обеих ног, обе остались где-то на Украине, он там после неудачного наступления двое суток полз на восток с перебитыми ногами, или директор первой школы Кравцова. Никитична была зенитчицей, и фашистский штурмовик ранил ее тремя пулями, хорошо, медсанбат рядом, выходили ее. Вот в чем зерно ненависти, эта гадина-предатель просто издевался над нами.

Ага! Вот как, значит, начиналась карьера Вахоба-немиса, ну, тут она и окончится, нечего поставлять в «Туркестанский легион» вербовщиков, пусь Легостаев его, того… ну, укоротит, желательно сверху, сантиметров на тридцать. Опять же, деду подкину освобождение от переживаний после войны.

Блин, аппетит пропал, а у нас наступило время завтрака.

Но надо, и я повел Анютку к кухне, товарищи тыловики организовали столовую прямо в микродворце местного буржуина, так как тот разрешил попользоваться своим дворцом «ясновельможных панов». Ну и пришли мы к месту для товарищей командиров. Обалдеть, но там прям Святая троица сидела, целых три штуки Онищуков. Онищук Петро, его внук Онищук-попаданец (экс-скин) и Онищук щирый хохол, ну, интербригадовец Правобережный Тарас Онищук. Пришлось сесть к Онищуковскому выводку (кстати, Петро до сих пор не в курсах, что Онищук 2-й – его внук).

Разговор вел Онищук, который Тарас, рассказывал о своих приключениях в Испании, злоключениях во Франции, когда он с другими интербригадовцами уходил из Испании через Францию. О том, как дефензива-офензива его гоняла на правобережной, тогда еще польской части Украины, и ему оказалось легче сбежать в центральную Польшу, чем переправиться в СССР. Пережил мужик много горя за свои коммунистические убеждения, но остался все равно остроумным и веселым щирым хохлом-галичанином, душой компании (помните, не все галичане были бандеровцами, и даже не большинство).

Когда мы приступили к завтраку, попивая эрзац-кофе (что было, то и пили, трофейному кофе в зубы не смотрят), послышался свисток паровоза, значит, немчура подала паровоз, за танками. Там их уже должен встречать, типа, обер-лейтенант Вахаев и, типа, гауптман Круминьш, с группой, типа, камерадов. Действительно, через пару минут братцы чечено-латыши привели плененного лейтенанта СС. Это чудо приехало за танками, мне с ним говорить не о чем, мне с эсэсней три раза не по пути, пусть тащат к Легостаеву, это он у нас ассенизатор и щелкунчик (ну, чтобы фрицев щелкать как семечки). Вот и займется своей профессией, пусть вытащит из Зигфрида Бауэра всю возможную и невозможную информацию, а там что в лоб, что по лбу. Эсэсовскую собаку можно убить по-всякому, что эсэсовцем об пень, что пнем об эсэсовца.

Кстати, чувствую, по дороге ко мне эсэсняк получил твердокаменную трепанацию организма, потому что при мне вел себя как классический дух перед дедом, ну, или ботан перед гопнярой. А эти эсэсы (существа такие), они же «нордическая раса», они на славян и прочих узбеков всегда смотрят, задирая носы, уши, задницы и другие оттопыривающиеся части тела. Ну и хер с ним, трепанация лишней не бывает, особливо для эсэсовского придурка «белоКУРой бестии» (белоКУРый от слова «белая курочка»).

– Онищук, поели, и баста, эсэс танки ждет, так что нам пора на станцию. Онищук-второй, бегом к Абдиеву, пусть посадит во все танки, что стоят на платформе, экипажи, плюс перетаскают по два десятка снарядов и патроны к пулеметам. У нас на станции назначен бенефис, Онищук-первый (Петр), ты иди, и мне нужны два взвода пехотинцев. Пехотинцы с автоматическим оружием при нападении на станции лишними не бывают, бери с собой у Бондаренки бесшумников тоже, пусть стрелами поработают.

Через полчаса к паровозу уже прикрепили платформы, и он, пыхтя и окутываясь паром, как курильщик дымом в безветренный день, потащил сюрприз к станции. На передней платформе, за мешками, лежат отделение бесшумников и отделение пехотинцев (прикинуты по последней вермахтмоде). Короче, типичная охрана состава из немцев (луков не видно, а настоящая охрана в это время обживает подвал), мы их гостеприимно захватили, в ответ они нам подарили три МГ, несколько карабинов и автомат МП с двумя пистолетами.

Это Хельмут с Круминьшем им мозги заморочили, и пока те ушами хлопали, немцы-красноармейцы, из первого немецко-партизанского взвода, скрутили немцев непартизанов.

Пехотинцы и остальные бесшумники прячутся под брезентовыми пологами, которыми замаскированы танки, и должны выскочить оттуда по моему сигналу. Так же, под брезентом, спрятаны три ротных миномета с расчетами и пятерка лопатко-минометчиков. Да и рано еще, всего восемь утра, враг не