умирал в страшных мучениях. И управы на злодея не было, все боялись. А потом приехал человек с севера. Высокий, бледнокожий – и воин к тому же. И первое, что сделал – не уступил дорогу колдуну, да еще и отматерил его черными словами. Разгневался колдун и положил ему змею на порог. Выкинул ее приезжий и живет дальше. И вторую змею выкинул, и третью, и десятую… Тут-то и поняли, что это – Великий Волшебник. Пошли люди к нему на поклон, умолять, чтобы он их от колдуна спас.

– И спас? – Яна уже ухмылялась во весь рот, предвкушая окончание истории. Было у Ш’аальзеи такое – нравились ей забавные сказочки на все темы, только вот мало с кем она могла поделиться.

– А то как же? Пошел к колдуну, излупил чем под руку попало и из города пинками выгнал. Да еще приговаривал: ты мне, такой-сякой, все крыльцо своими дохлыми змеюками загадил, я их закапывать замучился!

Так вот и вышло – не колдовство убивало, а страх. А уж чем его подкреплять – дохлыми ли змеями, живыми ли наемниками…

Яна понятливо кивнула:

– Попомню.

Идея ясна. То ли некромант, то ли нет, а человек опасный.

– А где можно найти этого неизвестного?

– Знать бы. Название корабля я как-то не уточняла, ни к чему было. Если узнаю – скажу. А вообще, в последнее время ее в одном кабаке частенько видывали.

– В каком?

– «Ражий медведь». Или «Рыжий медведь»? Не помню точно, но там попробуй расспросить.

– Спасибо, кана.

– Сплетни собирать – ума не надобно, – отмахнулась Ш’аальзея, давая понять, что Яна ей ничего не должна. Невелик труд – пару историй пересказать.

Впрочем, Яна все равно положила себе при случае отблагодарить ее.

Медведь, говорите?

А у нас волк есть. И не хуже вашего… рыже-ражего.

Рошер тем временем гулял по городу.

Да, и такое тоже бывает. Идешь по улицам, разглядываешь дома, любуешься облачками на небе или там – плитками на мостовой… Хорошо! И на душе спокойно.

Кто-то возразит: да мы по этому городу каждый день ходим!

Ходите. А видите ли его?

Видите его красоту, строгое и спокойное достоинство, изящную сдержанность одних домов и крикливую пышность других? Знаете, о чем могут поведать их камни, задумывались, какие трагедии происходят за их стенами?

Вряд ли.

Иногда люди ужасно невнимательны. Они мчатся туда, сюда, потом еще куда-то – и когда оглядываются, оказывается, что, кроме бешеного бега в жизни, и вспомнить-то нечего. И, осознав эту истину, Рошер пообещал себе, что с ним такого не случится.

Просто медленно пройтись по городу, подмечая и цветы в палисаднике, и рисунок на ставнях, и веселую улыбку девушки за забором… Приятно!

– Рош!

– О, Гарт?! Приветствую высокородного лойрио…

– А в глаз? – непринужденно осведомился «лойрио».

– Если попросишь – так и быть, для друга не жалко, – улыбнулся Рошер. – Как, вернулись твои?

– Вчера приехали. Аэлена довольна.

– Аира теперь трайши?

– Почти. Сама она не трайши, но титул перейдет ее первому ребенку мужского пола. Или второго. Король тоже не дурак подшутить – сказал, пусть передает титул тому, кто рисовать будет. Раз уж у Вильтена такой дар в роду.

Рошер фыркнул:

– А остальное?

– Имущество? В управление Аэлене до совершеннолетия дочери. Потом пусть сама распоряжается.

– Лин счастлив?

– Не то слово. Ему и в дело деньги бы не помешали, но уж больно источник… своеобразный.

– Зря мается. У Вильтена с Аэлой ведь ничего не было…

– Да он и сам понимает. Но достойно ли?