Бэббидж уже стоял вполоборота, но решил кое-что уточнить.

– С чего вы намерены начать ваш обход?

Этот вопрос, казалось, представлял особый интерес для начальника службы безопасности.

– Я надеюсь побывать во всех точках Комрека, – сказал ему Эш. – Но первым делом я бы хотел увидеть Дугласа Хойла, пусть даже он все еще в шоке.

Он не мог не заметить, как сильно побледнел Дерриман. На мгновение ему показалось, что тот может потерять сознание.

– Я здесь что-то упустил? – спросил он.

Ему ответил Бэббидж.

– Мистер Хойл скончался сегодня утром, – сказал он резко. – Примерно в то же время, когда ваш самолет снижался перед посадкой в Прествике.

Зрелище было не из приятных, но оно порадовало Седрика Твигга, когда он опустил взгляд на искромсанное тело Нельсона.

От некогда крутого синего костюма покойного подмастерья не осталось ничего, кроме рваных лохмотьев, а одной из его дорогих туфель не хватало, равно как и пальцев на босой и лишенной носка ноге.

На лице у Твигга, склонившегося над рваным трупом, застыла сатанинская улыбка, и он осознавал, что его сутулость и злобное выражение были проявлениями как его недуга, так и теперешнего его наслаждения. Он пытался преследовать Нельсона от самого коттеджа, но из-за обострившейся болезни мог только волочить ноги вслед за своей добычей, а не догнать молодого человека, чтобы раскроить ему голову топором, которым рубил дрова. Симптомы становились все заметнее – перелет из Лондона был для него изнурителен.

Слюна, сочившаяся из открытого в ухмылке рта, капала с его подбородка, как вода из слегка протекающего крана, – еще одно свидетельство обветшания, которое он теперь признал, но с которым все еще пытался бороться. Специалист, у которого он консультировался в Лондоне, заверил его, что такие препараты, как перголид[30], замедлили бы упадок, но не предложил никакой надежды на выздоровление, и именно поэтому Твигг спешил все завершить сам, а не предоставлять обустройство своего конца Внутреннему двору.

Он знал, что наемные убийцы, подобные ему, редко выходят в отставку, чтобы дожить до естественной кончины; знал, что его хозяева всегда готовят другие «мероприятия» для тех, от кого им уже нет никакой практической пользы. Он и сам сыграл роль «мрачного жнеца» не для одного престарелого или ослабленного болезнью наемного убийцы.

Так почему он позволит себе попасть в ту же ситуацию? Ведь он давно составил другие планы. Не для него стареть и терять остроту глаз и ума, необходимую для работы; нет, когда придет время, он просто исчезнет и соберет деньги, которые припрятал в разных странах, на разных островах, в банках по всему миру, чтобы найти утопию по своему выбору, а не такую, что всегда ложно обещал ему ВД.

Он просто испарится.

Но развитие болезни Паркинсона обрушило эти планы раз и навсегда.

Хуже того, это развитие опережало прогноз специалистов с Уимпол-стрит. Твигг мог только надеяться, что обитатели Комрека – особенно медики – еще не заметили, как он ослаб. Но как только заметят – а это будет скоро, – он точно знал, какую акцию предпримет Внутренний двор. Прежде чем они смогут это сделать, он, однако, сам собирался кое-что предпринять.

Ведь он все равно был одиночкой (как и полагается всем наемным убийцам), живущим в изоляции, взаимодействующим с другими людьми по минимуму, докладывающим своим хозяевам кратко до обрывистости. Он никогда не стремился быть популярным.

Как же он презирал этих богатых, избалованных клиентов, проживавших в Комреке! Каждый из них был виновен в таких преступлениях, за которые большинство обыкновенных людей были бы осуждены и наказаны. Только потому, что эти преступники были несметно богаты – или вне всякого сравнения были богаты их попечители, – они проживали в тихой роскоши вместо того, чтобы окончить свои дни в суровых условиях тюрьмы или, по крайней мере, считаясь париями. Но больше всего он ненавидел своих хозяев, тех, кто посылал его убивать мужчин и женщин, которых они боялись или которым не