замедлил шаг: идти становилось все легче, а вздохи его становились все более редкими и тихими. Эдди никогда еще не удавалось подкрасться к Твиггу, не выдав себя, но на этот раз инициатива была на его стороне.

У него также был стимул, предоставленный самим сэром Виктором Хельстремом. Буквально неделю или около того назад, когда Твигг и Эдди готовились к поездке в Лондон, сэр Виктор сказал по секрету убийце-подмастерью, что тот мог бы чуть внимательнее следить за Твиггом, пока они будут в столице.

Не последовало ни объяснений, ни даже непрямого приказа, но сообщение было достаточно ясным. Раньше сэр Виктор редко обращался к нему лично. Он нахмурился, потом уголки его рта искривились. Он улыбнулся. Эти слова, понял он, впервые наделяли его какой-то властью.

Теперь, почти крадучись, Эдди высмотрел чуть дальше проблеск грязно-белого цвета, а тонкие завитки дыма, очевидно, из трубы, сообщили ему, что он почти достиг коттеджа. Хотя стоял октябрь, ученик слегка потел, оправдываясь перед самим собой (он всегда был чистым) тем, что материал костюма «Хьюго Босс» не годится для ходьбы по джунглям. Равно как и его рубашка «Уильям Хант».

Двинувшись дальше, он присел, желая хоть раз застать Твигга врасплох, до того как пожилой убийца его заметит.

Коттедж стоял на лесной поляне, и вокруг него было полно цветов и аккуратно обрезанных кустов. Крытая вереском крыша, миниатюрная труба дымохода, дым, лениво из нее поднимающийся, – дети, молодожены и агенты по недвижимости сочли бы все это очаровательным, но Эдди считал коттедж просто сельской лачугой. Он буквально ждал, что с минуты на минуту появятся семь гномов, и один из них, полусонный – как, бишь, его звали? – запнется о порог, меж тем как другие со свистом исчезнут в лесу. Вокруг во множестве щебетали и суетились птицы, словно затем, чтобы выдать его легкие шаги.

Едва дыша, он пробирался через недавно преображенные клумбы, как вдруг мимо его левого плеча, пронзительно прострекотав, пронеслась сорока. Она улетела, вспорхнув над крышей игрушечного домика, меж тем как Эдди застыл на месте. У Твигга, подмастерье знал это, был острый слух, и Эдди боялся, что тревожный стрекот сообщит о его присутствии.

Но нет, изнутри не донеслось никаких звуков, ни скрипа стула, ни шагов по твердым плитам пола. Тем не менее, он ждал, пока не уверился, что не спугнул лысого ублюдка. Может быть, Твигг спал – для него это был долгий день. Или гулял в лесу по соседству с домом. В любом случае, Твигг слишком опытен, чтобы оставлять верхнюю половину входной двери открытой.

Ладно, сказал себе Эдди, ты не можешь стоять здесь до самого вечера. Он подумал, не крикнуть ли этак небрежно, словно он полагает, что Твигг в доме. Но в таком случае зачем бы Эдди было топтаться по клумбам Твигга, когда имелась превосходная прочная дорожка из равномерно распределенных плит, ведущая прямо ко входной двери? И вообще, внутри коттеджа, казалось, не было никаких признаков жизни, так что Твигг, должно быть, задремал. Эдди решился со всей осторожностью идти дальше. Может быть, Твигг его испытывал.

Оказавшись рядом с одним из закрытых окон, ученик пригнулся, но продолжал приближаться. Наклонившись еще ниже, он положил обе руки на подоконник и попытался украдкой глянуть через стекло.

Он тут же снова пригнулся – уловка, которой его обучили, чтобы уберечься от пули в голову, если кто-то внутри его поджидает. При этом он мгновенно получал обзор обстановки, не выставляя себя достаточно долго, чтобы ему успели снести голову с плеч.

Однако он едва не застыл при виде зрелища, которое ему открылось, – выручили только жесткие тренировки, заставив его инстинктивно присесть. Он выжидал, скрытый от глаз, меж тем как сцена за стеклом воспроизводилась у него в уме.

Интерьер был мрачным, но, хотя свет струился лишь через открытую створку двери и окно, Седрика Твигга было достаточно легко увидеть.

Боясь, но не труся, Эдди переменил позу, прислонившись левым плечом к беленной известью стене, и снова медленно поднял голову, пока его глаза не оказались на одном уровне с подоконником. Хотя это было опасно, но ему пришлось поднести руку к стеклу сбоку от себя, чтобы отчетливее разглядеть, что внутри.

Да, как он и думал, Седрик Твигг сидел за исполосованным шрамами старым столом, повернувшись к нему в профиль. На этот раз Эдди не отстранился, но остался, как был, продолжая в изумлении смотреть на старика.

Твигг сидел за столом, одетый в старую рубашку без воротника и с закатанными рукавами, как если бы перед тем он трудился в саду. Одна его рука была прижата к изрезанной столешнице, но дергалась и прыгала, как будто ее владелец не имел над ней власти. Но еще больший ужас вызвала у Эдди другая рука Твигга.

Она постоянно шевелилась, причем странно: между ее большим и указательным пальцами словно бы снова и снова перекатывалась то ли таблетка, то ли шарикоподшипник, и движения ускорялись, становясь все более резкими, а Твигг, казалось, был не в состоянии отвести глаза от этих движений.

Снова и снова перемещались большой и указательный пальцы, а наемный убийца склонялся над столом, ссутулив свою обычно жесткую спину, наклонив голову и глядя, как его собственные дрожащие пальцы раз за разом перекатывают крошечный или несуществующий предмет.

Эта беспокойная пантомима рук противилась желанию Твигга, хотят тот впился взглядом в пальцы и судорожно шевелил тонкими губами, приказывая пальцам остановить свой сумасшедший танец.

Эдди скользнул ниже края окна и присел там на корточки, испачкав сзади свой костюм белой пылью. Никогда прежде он не боялся Твигга так