смертоносно, как мачете. Почувствовав какое-то движение у себя за спиной, он обернулся, все еще приседая, и взрезал подбрюшье нападавшей дикой кошке. Кровь захлестала на безжизненные серые растения и свернувшиеся цветы вокруг, и ее запах смешался с едким запахом разложения.

Эш топал ногой и грубо кричал, а кошка, обошедшая его с фланга, осторожно пятилась, снова готовясь прыгнуть. У парапсихолога, размахивавшего длинным крюком и производившего как можно больше шума, был только один план: привлечь внимание всех диких кошек, пробравшихся в павильон. Он не знал, как Дельфина сможет избежать убийства и кровавого пиршества, которое, несомненно, должно было последовать, но знал, что должен предоставить ей шанс. И если предоставить ей шанс означало его собственную смерть, то быть по сему, потому что он не боялся смерти, хотя предпочел бы более цивильную кончину. Но какая бы смерть за ним ни пришла, он будет готов, потому что смотрел ей в лицо и раньше и остался неустрашимым.

Ему на спину упало что-то тяжелое, и он почувствовал, что в шею ему впиваются когти. Он завертелся, водя крюком туда-сюда, чтобы содрать с себя животное. Он смутно видел, как Дельфина исчезает где-то в глубине беседки, и благодарил Бога за это, потому что все внимание было теперь сосредоточено на нем – инстинкт диких кошек говорил им, что с ним как с большей угрозой надо разделаться в первую очередь.

На него прыгнули еще две кошки, и хотя та, что висела на спине, оказалась раздавлена, когда Эш упал, скрежещущие зубы остальных были всего в нескольких дюймах от его лица. Это было безнадежно, он ослабевал с каждой секундой, адреналин убывал, воля угасала. Ему теперь хотелось только одного – покончить со всем этим, и чем скорее, тем лучше.

А потом, поверх их воя, шипения и рычания, появился другой звук, сначала едва различимый среди разнородного шума, но становящийся все громче.

Дикие кошки тоже его услышали, и он отвлек их внимание настолько, чтобы Эш смог сбросить с себя одну из них и начал бороться с другой, челюсти которой обхватили его запястье. И где-то над схваткой или посреди нее – он не мог быть уверен, все его чувства словно пошатывались, – слышался звук… чего?

Двигателя? Да, по иронии судьбы, мурлычущий звук двигателя!

Сумев подняться на колени, он краем глаза увидел приближающуюся Дельфину. Перед ней валялись дикие кошки. В обтянутых перчатками руках она держала длинные ручки почвофрезы, толкая ее перед собой и направляясь к нему.

Он видел, что это была легкая машина, потому что Дельфина могла ее поднимать, чтобы раскрошить конечности или брюхо любой кошке, оказывавшейся в пределах досягаемости. Когда она приближалась к нему, фрезеруя теперь полностью охваченных паникой животных, все, что попадало во вращающиеся лопасти, немедленно разрывалось на части. Лапы, ноги, даже головы и куски покрытой мехом плоти, словно комья почвы, для которой изначально и предназначалась эта машина, неряшливо разбрасывались во всех направлениях.

Она замедляла ход, приближаясь к нему, становясь все более осторожной. Эш помог, подтянув к почвофрезе дикую кошку, челюсти которой все еще смыкались у него на руке. Когда острые зубцы вонзились в ее заднюю часть, раздался вопль, за которым последовал взрыв крови и меха, и обезумевшее животное, разжав хватку и выпустив Эша, попыталось отползти от разрушительной машины, оставляя за собой густой след блестящей крови.

Эш кое-как поднялся на ноги, когда дикие кошки разбежались, приводимые в ужас маленькой, но смертоносной машиной. Хромая, он сбоку подошел к Дельфине, и они вместе – Эш с кустовым крюком, а Дельфина с продолжающей работать почвофрезой, высекавшей искры каждый раз, когда лопасти касались кафельного пола, – двинулись в обратном направлении. Дикие кошки начали перегруппировку вне беседки, и на стеклянной крыше появлялось все больше теней, но теперь у них по крайней мере имелись средства для борьбы с ними.

Затем машина начала фыркать и кашлять. Она в последний раз икнула, а потом вздрогнула и остановилась.

– Боже мой, – в ужасе воскликнула Дельфина. – В баке, должно быть, почти не было бензина. – Она посмотрела Эшу в глаза. – Прости, Дэвид. Я не подумала…

– Тогда, похоже, возвращаемся к плану А, – с мрачной улыбкой сказал он, наклоняясь, чтобы подобрать новую блестящую лопату, которой она орудовала раньше.

– Возьми, – сказал он со всем спокойствием, на которое был способен, хотя адреналин снова курсировал у него по венам. – Зайди за меня, станем спиной к спине. Они все еще напуганы, так что выйдем вместе и будем молиться, чтобы они такими и оставались.

План действовал, пока они не достигли главного входа. Снаружи, однако, дикие кошки, чихая и плюясь, собрались вокруг них, приобретая уверенность в своем количественном превосходстве, хотя и сохраняя пока дистанцию. Задние лапы у них были выпрямлены, мех ощетинился, а головы опустились к земле, из чего Эш понял, что они готовятся к последней атаке, собираясь завершить охоту.

Вдруг Дельфина выронила лопату, повернулась и бросилась к Эшу в объятия.

– Это бесполезно, Дэвид, – простонала она в отчаянии. – Мы не можем их всех одолеть, и мы не можем бежать.

Эш знал, что она права. Они были во власти диких кошек. Он крепко ее обнял, готовый к самому худшему.

– Я люблю тебя, Дэвид, – ему показалось, что он расслышал ее слова, тихо произнесенные ему в грудную клетку.

Свободной рукой он потянулся к ее затылку, пробираясь пальцами через темные локоны. Он решился. Он не позволит, чтобы эта прекрасная