ценностью — точность изображений ископаемых животных, а также анатомическое соответствие деталей у вымышленных животных».[147]
Следует заметить, что изображения быстровских чудовищ в точности аналогичны тем, что много позже будут рисовать пациенты С. Грофа на сеансах холотропного дыхания. Страшилища, что прячутся в глубинах подсознания каждого человека, особенно близки к нам, когда тонка и неверна плёнка дневного сознания. В раннем детстве, во сне, в трансе. И все они — отражение опыта первых стрессов ещё дородового состояния. Поэтому так упорно все культуры воспроизводят жуткие, оскаленные и паукообразные формы. Поэтому дети пугают друг друга неизбывным фольклором, а взрослые порой тянутся к «ужастикам». Чуткая нервная натура Быстрова освобождалась, выплёскивала архетипические фигуры бессознательного, в изображении они связывались, заклинались. С древнейших времён названное, изображённое попадает под власть человека, потому что самое страшное — то, что неизвестно. Немало размышлял над этим Иван Антонович и понимал всё отчётливее — зависимость человека от давления архаичных глубин бессознательного, уходящих в вязкую мглу биологии, следует преодолевать. Преодолевать светящейся прозрачностью напряжённой мысли и целостным переживанием радости познания, сходной с радостью плавания в прозрачных и бескрайних морских водах.
За два прошедших года в состоянии ПИНа практически ничего не улучшилось, многие сотрудники оставались без постоянного жилья. По Большой Калужской строили новые дома, и было приказано снести приведённую в порядок два года назад часть здания музея, мешавшую строительству, переселив экспонаты в неотремонтированный пока зал. Всё это вызывало боль в душе Ефремова.
До сих пор ждала своего издания переведённая на русский язык книга К. Циттеля «Основы палеонтологии» (1895). Перевод делался под руководством профессора Ленинградского горного института А. Н. Рябинина, и ещё в 1935 году Ефремов подготовил раздел «Позвоночные. Класс амфибий».[148]
Положение в мире накалялось: в Европе вспыхнула война, Советский Союз начал Финскую кампанию. Если сейчас ничего не сделать, положение может остаться таким на неопределённо долгий срок.
Увы: в государстве, где де-факто всё подчинено одному человеку, повлиять на ситуацию может только этот человек.
11 декабря 1939 года было написано письмо:
«Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович.
Не сочтите нелепостью или дерзостью наше обращение к Вам.
Ваше время драгоценно для всей страны и, безусловно, занято гораздо более важными вещами. Однако глубокая уверенность в том, что только Вы можете помочь, и в том, что наука есть немаловажная вещь, заставляет нас обратиться к Вам.
Дело, в котором мы просим Вашей помощи, — это вопрос о двух музеях Академии Наук СССР — Геологическом и Палеонтологическом, погубленных при переезде Академии из Ленинграда в Москву, — первый нацело, второй частью.
Геологический музей с огромными коллекциями и превосходными витринами (изготовить которые снова очень трудно) был упакован в Ленинграде в 1935–36 г., два года лежал в ящиках в своём старом помещении в Ленинграде, затем переведён в Москву. Здесь, в Москве, никакого помещения для Геологического музея нет, коллекции его истлевают и разрушаются в сыром неотапливаемом подвале академического дома по ул. Чкалова 21/23, витрины частично разбазарены, частью гниют в сарае за городом в академическом доме отдыха «Узкое».
Тот музей Академии, который сейчас называется Геологическим Музеем им. Карпинского, представляет собой бывший Минералогический Музей и никакой собственно геологической части в нём нет, и, за малостью помещения, не будет.
Палеонтологический Музей — один из крупнейших в мире (включающий одни из наиболее драгоценных научных коллекций Академии Наук) был переведён из Ленинграда в 1935 г., два года лежал в сарае и подвале, пока наконец (с Вашей помощью, глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович) не был размещён во временном здании из капитально отремонтированной бывшей конюшни Нескучного сада (Б. Калужская, 26). Это здание обеспечило развёртывание не более половины имевшейся в Ленинграде экспозиции. К Международному Геол. Конгрессу 1937 г. была спешно реконструирована часть музея — зал древнейших ископаемых позвоночных. Другая часть здания ещё ремонтировалась и была закончена ремонтом в мае этого года, одновременно с распоряжением сломать ранее отремонтированную половину здания для освобождения площадки скоростного строительства жилых домов по Б. Калужской улице.
Результат — Палеонтологический музей остался на неопределённое время на 1/4 части своей ленинградской площади в неблагоустроенном здании. Большая часть коллекций и витрин Музея сложены в сарае и подвалах Института, часть витрин и каркасов скелетов ископаемых животных сгнила, перержавела и разрушилась. В Ленинграде лежит около 80 тонн непрепарированных коллекций, под угрозой выброса на улицу, и перевоз их в Москву за отсутствием помещения невозможен.
Перспектив на получение помещения нет и не будет. Даже если Палеонтологический Музей, вопреки существующим намерениям А. Н., будет намечен к размещению в будущем здании Президиума А. Н., то (темпы академического строительства Вам известны) это будет не ранее чем через 5 лет, а при известных затруднениях во внешней обстановке и все 10.
Таким образом, в течение 10–15 лет перевезённые из Ленинграда музеи будут — один полностью существовать в ящиках и разрушаться, а другой
