они рассчитывали, вглядываться в карты новых маршрутов. Необходимые деньги для Академии наук задерживались, и даже в начале апреля организация всей исследовательской работы была под угрозой срыва.

В Совете по изучению производительных сил (СОПС) Союза ССР при Академии наук было решено, что Ефремов станет начальником отряда Иманской экспедиции на период с 28 мая по 31 октября 1931 года. Иван тщательно подготовился к маршруту. Бывалые люди посоветовали закупить в Бурятии лошадей и отправить их в Хабаровск поездом: местные геологи заранее разберут всех лошадей, и отряд, если не примет меры, останется без транспорта. И вот лошади есть, но маршрут, видимо, будет иным, нежели предполагалось.

Газета «Тихоокеанская звезда» писала:

«Из Центра прибыла экспедиция по исследованию верховий Имана. Такая же экспедиция стояла в плане наших местных научных организаций, и люди специально готовились для работы именно в этом районе. В последнюю минуту (начало июня) одной партии пришлось переключиться с исследований верховий Имана на исследование Горюно-Самагирского района, в районе озера Эворон и выше на север в сторону Ам-гуни, где они могут встретиться с работниками Селемджино-Буреинской партии экспедиции Академии наук».[93]

Прибывших из Москвы разместили в общежитии научных работников, которое чаще называли «бывшей пятой гостиницей Хабаровска». Отвратительные бытовые условия в ней не скрашивал даже блеск великолепного Амура.

Когда маршрут был определён, непросто было договориться об отправке по реке грузов и лошадей. Иван мог бы не раз выйти из себя, однако его сдерживала спокойная улыбка геолога Павловского. Евгений Владимирович, руководитель Нижне-Амурской экспедиции, был учеником Владимира Афанасьевича Обручева. Много дорог было пройдено молодым учёным, он хорошо знал особенности Сибири.

22 июня 1931 года Дальневосточный краевой исполнительный комитет Хабаровска выдаёт удостоверение: «Начальник отряда Нижне-Амурской геологической экспедиции Академии наук СССР тов. Ефремов Иван Антонович командируется в Эворон-Лимурийский район во главе отряда экспедиции для производства геологических работ. Предлагается всем организациям оказывать всяческое содействие отряду экспедиции в его работе». Из-за вынужденной задержки срок командировки был увеличен до 15 ноября. В состав отряда вошли старший коллектор H. Н. Ульянов и топограф И. П. Шилов.

На пароход, помнивший ещё времена капитана Лухманова, погрузили лошадей и снаряжение экспедиции, и могучий Амур понёс судно вниз по течению. Холодны быстрые мутные воды. Тёмным хвойным лесом заросли крутые обрывистые берега. Яркими цветами покрыты прогалины. Там, где берега выполаживаются, встречаются пашни и луга, на которых пасётся скот.

На левом берегу великой реки, на вытянутом валу, расположилось село Пермское, построенное выходцами из Пермского края. Пристани здесь не было, и пассажиры с любопытством наблюдали, как, развернувшись поперёк течения и двигаясь носом к берегу, пароход упёрся в грунт. Носовой проволочный трос быстро закрепили за лесину, и пароход, маневрируя, встал параллельно берегу. Подали сходни. С волнением ступил Иван на колеблющиеся под ногами доски: наконец начинался его первый таёжный маршрут. Здесь отряды Павловского и Ефремова разделялись.

В 1933 году Академия наук СССР издала «Геологический очерк западной половины озёрного края Приамурья», написанный совместно Павловским и Ефремовым. Во введении сказано: «Отряд Ефремова прошёл от устья реки Горин вверх до слияния Горина с рекой Хуин (ныне р. Девятка). Затем вверх по Хуину до озера Эворон, вокруг всего озера Эворон с заходом в низовье р. Эвур. Другой маршрут того же отряда был проведён от селения Среднетамбовского на Амуре вниз по Амуру до селения Киселёво. Отсюда по вьючной и приисковой тропе до прииска Спорного на реке Лимури; вверх по Лимури до вершины левой Лимури, далее — в верховья реки Боктор. Отсюда вниз по Боктору отряд вышел снова на реку Горин». Но это очень упрощённая нитка маршрута, протянувшегося на тысячу километров с лишним.

Задач у малочисленного отряда было несколько. Ефремов знал, что в просторной пойме Амура, на месте села Пермского и Дзёмги — стойбища гольдов (так тогда называли нанайцев) — предполагалось построить новый индустриальный центр Дальнего Востока. Необходимое составление топографических карт почти неизученного Амуро-Амгунского междуречья предполагало изыскание пути, по которому могла бы протянуться к новому городу линия железной дороги. Требовались изучение геологии района, геологическая съёмка — и на всём протяжении маршрута опробование пород на золото промывкой в лотке.

Пробиваться к озеру Эворон прямиком через тайгу и сопки не имело смысла. Отряд, навьючив лошадей, пошёл к стойбищу Биди до устья реки Горин, вверх вдоль русла Горина, затем вверх по Куину. От жителей Пермского Ефремов знал, что на Куине, недалеко от озера, есть стойбища гольдов — Синдан и Кондон.

Лошади тяжело шли по таёжному бурелому и прибрежным камням. Взятый в Дзёмги проводник говорил, что Эворон легче будет исследовать на улимагде — лодке-долблёнке с острыми носом и кормой, — а лошадей временно оставить в Кондоне. Предложение было разумным: на севере и востоке берега озера были плоскими и топкими, покрыты мягким болотным ковром, с высокими кочками и редкими корявыми лиственницами. Такие места недаром носили название «марь»: передвигаться здесь с тяжёлой ношей было очень трудно.

Погружаясь в мир девственной тайги, где сотни лет жил в ладу с природой древний народ, Ефремов словно заново учился слышать и видеть. Отталкиваясь шестом, тихо скользил он по зеркальной глади мелководного озера на остойчивой улимагде, распугивая куликов и уток. С берега струился тяжёлый пряный запах цветущего багульника, похожий на аромат перебродившего вина. Зудела мошка. Нехотя взлетали из тростника серые гуси и цапли. В тёплой воде, как брёвна, стояли сомы, охотились щуки. Стремительно кидалась вниз хищная скопа, взлетая с трепещущей в клюве рыбой.