выражаются физики, идеями. Новыми предвидениями на грани вероятного, научными фантазиями и недоказанными гипотезами. Так, чтобы здесь встречались, черпая друг у друга вдохновение, самые различные отрасли науки, писатели — популяризаторы и фантасты. И, уж конечно, молодёжь! Только отнюдь не любители сенсационных столкновений и пустопорожних дискуссий, отдающие дань модному увлечению. Чтоб не было никаких научных ристалищ и боя быков! Товарищеская поддержка или умная критика… словом, не изничтожение научных врагов, а вдохновенное совместное искание».

Перечитывая эпилог «Лезвия бритвы» сегодня, спустя полвека со времени создания романа, невольно размышляешь о современном состоянии отечественной науки.

Помните — Сима предлагает отдать пустующее здание дацана под лабораторию мужа. Гирин отвечает: «Нельзя. Слишком роскошное начало. Такие замахи убивают даже хорошие намерения. Если бы организовался целый институт, большой коллектив. Но и тогда понадобится немалый срок. Иные учёные деятели думают, что дай здание и побольше вакансий — это называется штатные единицы, и разработка той или другой задачи пойдёт быстро. А на деле нужны люди, много лет подготовлявшиеся к этому направлению!»

Лев Николаевич Толстой задумал написать произведение о декабристах, возвращающихся из ссылки. Размышления привели его к необходимости рассмотреть истоки возникновения декабризма, к идее начать с 1805 года. Так возник замысел романа «Война и мир».

Ефремов к замыслу «Туманности Андромеды» шёл сходным путём. Автор задумал показать первый контакт человечества с представителями инопланетного разума. Но мысль его пошла вглубь: каким должно быть общество Земли, создавшее возможности для межзвёздных путешествий? Иван Антонович решил сосредоточиться не на самом контакте, а на предшествующем ему развитии человечества.

Однако идея изобразить сам контакт не оставляла Ефремова. После ошеломляющего успеха «Туманности…» он на одном дыхании написал «Сердце Змеи». Изначальным импульсом был протест против рассказа Мюррея Лейнстера «Первый контакт», в котором два космических корабля при первой же встрече хотели уничтожить друг друга. Лейнстер, как и многие западные авторы, начиная с Уэллса, утверждал неизбежность войны между представителями разных цивилизаций.

Ефремов с безукоризненной логикой учёного знал, что к межзвёздным полётам может подойти лишь настолько гуманное общество, в котором даже мысль о войне не может возникнуть.

С 1959 года, с момента первой публикации повести «Сердце Змеи», прошло более полувека. Сейчас мы воспринимаем как архаику описание пульта космического корабля в виде огромной панели с множеством кнопок, описание прокладки курса и записи его на ленте серебристого металла, некоторые другие технические детали. Само же описание первого контакта воспринимается скорее как всесторонне обоснованная гипотеза. Действующие лица — не столько герои в литературоведческом смысле слова, сколько персонажи, призванные проиллюстрировать ту или иную идею.

Повесть напоминает букет, в котором не видно листьев, стеблей и даже вазы. Главное её содержание — разнообразные, и по сей день остающиеся актуальными идеи, цветы настолько крупные, что их с трудом удерживает тонкая рамка сюжета. Повесть была призвана насытить мыслью формирующееся пространство научной фантастики, и свою роль она сыграла в полной мере.

«Сквозь туман забытья, обволакивающий сознание, прорвалась музыка. «Не спи! Равнодушие — победа Энтропии чёрной!..» Слова известной арии пробудили привычные ассоциации памяти и повели, потащили за собой её бесконечную цепь».

Это начало повести — описание пробуждения звездолётчиков и одновременно призыв к активной и напряжённой мыслительной деятельности. В трёх предложениях закодирован смысл всего творчества писателя и — если брать уже — авторская концепция «приключений мысли».

Существует полемика относительно возможности вписать повесть в хронологию, созданную самим Ефремовым. Технологически события явно происходят существенно позже Тибетского опыта. На это указывает способ перемещения в пространстве (пульсации, совершаемые на принципе сжатия времени, что является частичным решением в поиске преодоления светового барьера). «Теллур» — первый пульсационный звездолёт, он имеет номер 687 в общем списке звёздных экспедиций, — вспомним, что колонизационная экспедиция к звезде Ахернар, отправленная в конце «Туманности Андромеды», значилась под номером 38. На эту же мысль наталкивает ничем другим не оправданная длительность Века Тибетского Опыта в авторской хронологии — целых 500 лет!

Главный аргумент против — это отсутствие упоминаний в повести о Великом Кольце. О том, что земляне давно должны знать о строении инопланетян, а кое с кем и встречаться (в «Туманности…» земляне ждут в самое ближайшее время гостей из числа соседей по Великому Кольцу). Получается как бы ветка альтернативной реальности. Разумеется, относиться чрезмерно серьёзно к таким подсчётам не стоит — всё-таки речь идёт о литературе! Ефремову важно было тщательно остановиться на проблемах, для максимально эффектного, литературного решения которых смысловое и образное поле должно было быть чистым. В самом деле, как с чистого листа задаваться вопросом о строении инопланетян после контакта с феерически прекрасными людьми Эпсилон Тукана?