заинтересовал.

— Да–да, альтернативная история, всё такое, — перебила она Точилу, — это… это занятно, конечно. Пойдёмте, я покажу чердак.

Чердак Юрию приглянулся — правда, он был явно нежилым, и в углу валялась разная рухлядь — поломанные инструменты, старая одежда, детали велосипедов и прочий сор, который выбросить жалко, а сплавить некому; кроме того, чуть ли не половину помещения занимали самодельные стеллажи со старыми книгами.

— Это когда пять лет назад сельский клуб закрылся — так мы всю библиотеку себе забрали, чтобы не гнила зря, — объяснила Кимова.

Вообще же здесь было уютно и, главное, тихо — а Юрию как раз и требовалась спокойная обстановка, чтобы закончить в срок свою книгу — время поджимало, отведённого на работу месяца оставались считанные дни.

Отчасти ещё и поэтому Точило не возражал сейчас против бредней Саламатина — не хотелось упускать возможность спокойно поработать в этой деревне, где, в отличие от Москвы, хотя бы не нужно было платить за кровать да терпеть шумную суету городской жизни.

Итак, на чердаке прописался Юрий; резиденцией же Артура и заодно главным штабом повстанческих сил стала комната внизу.

Тут заявились Аполлон и Георгий; поликлиника, по их словам, вполне годилась для временного пристанища.

— Очень хорошо, — сказал по этому поводу Саламатин, — значит, место нашлось всем. Что ж, завтра будем брать власть в свои руки.

— Послушай, а если серьёзно, что с ним такое? — шёпотом спросила Кира Юрия; но, похоже, шёпот её оказался слишком громким.

— Не утруждай себя, Юрий, — повернулся к Точиле и Кимовой Артур, — я сам ей расскажу, что за жребий выпал мне и вам, моим верным соратникам.

Теперь остановить его было невозможно; Юрий прекрасно это понимал, а потому даже и не пытался.

Артур поведал Кире про свою великую миссию, рассказал о борьбе с белорусской агрессией и о доставшихся на долю отважных патриотов испытаниях; не забыл и про давешнюю революцию в психушке.

— Здесь вас, надеюсь, не найдут, — узнав подробности свержения докторской тирании, заметила Кира, — наша деревня даже не на всяких картах есть. Так что, если уже началась облава…

— Да даже если найдут, — , — мы им самим зададим трёпку! Я однажды один целую толпу китайских шпионов разогнал, вот, Юрий подтвердит.

— Что–то не упомню, — признался Юрий.

— Как не помнишь? В Бердске, в магазине…

— Всё равно не…

В сенях заскрипела дверь, и в комнату вошла Ася.

— Артур, мы там с Фортуной придумали, как Белоруссию разгромить! — радостно крикнула она с порога; но, войдя внутрь, помрачнела, — ты с этой Киримовой тоже что–нибудь изобретаешь?

— Нет, я лишь рассказал, как тяжёл наш тернистый путь спасителей родины, — ответил Саламатин, — знаешь, Ася, я думаю, Кира тоже сможет присоединиться к нам. После подготовки, конечно…

— Если ты так решишь — то так и будет. Ведь ты наш наставник.

— Да, конечно…

— Артур! Ты посмотришь, как мы устроились в поликлинике?

— Схожу, так и быть. Скоро вернусь, — бросил Артур Юрию и пошёл за Асей.

Они вышли из дома; перед тем как идти в поликлинику, Артур ещё раз оглянулся на реку.

Россия — это холмы и реки, и осенние пожухлые поля, и серые рощи. Такая же мысль посетила сейчас Саламатина; и почему–то он почувствовал, что реки осенней порой и впрямь куда ближе ему, чем небоскрёбы Москвы.

Ася встала рядом с Артуром. Длинное платье развевалось на ветру, и его шуршание сливалось с шорохом вереска и полыни и с шелестом опавших листьев.

— Послушай, Артур, — замирая от собственной смелости, Ася положила руку на плечо Саламатину, — нам ведь… — она сунула наставнику какую–то бумажку, — то есть.. я просто подумала, нам ведь нужен свой гимн?

Артур развернул тетрадный листок; на нём красной ручкой было накалякано: