– Нет. Но сейчас обязательно побываю. – И Савельхей уверенно шагнул навстречу Ничто, потянув меня за собой.

Я даже глаза зажмурила от страха и затаила дыхание. Что-то холодное и влажное коснулось лица, как будто я оказалась в тумане, но больше ничего не происходило. Я не исчезла, не растворилась, не перестала существовать и не рассыпалась на мелкие атомы. Савельхей легонько сжал мою руку, чем окончательно привел в чувство. Я приоткрыла сначала один глаз. Потом второй. И поняла, что вижу окружающее пространство!

Здесь Ничто не казалось безжизненным, неуместным пятном, заслоняющим красоту ночи. Оно было наполнено своей собственной красотой, движением и, наверное, жизнью. Пусть чуждой, непонятной и пугающей, но все-таки жизнью. Клубы серого марева шевелились, перетекали, то сгущаясь, то почти полностью рассеиваясь и открывая взору тропинку. Самую обыкновенную тропинку. Правда, тоже серую.

– Вот видишь, пока ничего страшного не случилось, – снизошел до утешений Савельхей.

– Ага. Пойдем обратно?

– Глупо уходить отсюда, не узнав, куда ведет тропинка, – заметил он и зашагал вперед. В Ничто не было ни света, ни ночной темноты, а потому я больше не спотыкалась, но Савельхей не спешил отпускать мою руку. Наверное, не хотел потерять столь драгоценную избранную в Ничто. Хотя, учитывая его отношение к этому самому Ничто, вряд ли властелина волновала судьба академии.

– А если тропинка ведет в никуда? Или если мы заблудимся? Будем блуждать здесь вечно? – не унималась я.

Предположение, что мы можем заблудиться, вовсе не являлось проявлением беспричинной паники. Вокруг начало твориться нечто невероятное. Серые клубы сгустились, закрутились, перетекая с места на место, тропинка неожиданно запетляла. То она появлялась сбоку от нас, то снова вела вперед, то пропадала совсем, и даже за спиной от нее не оставалось ни следа. Когда тропинка в очередной раз исчезла, я растерянно завертела головой. Туман, кружившийся вокруг нас уже беспрерывно, внезапно приобрел белесый оттенок, как тот, что повалил наружу из разлома во дворе академии. А потом все неожиданно прекратилось. За быстро истончающимся туманом возникли серые каменные стены, неровные, шершавые, с мелкими наростами-бугорками. По бокам эти стены обступили нас почти вплотную, заставляя буквально прижиматься друг к другу (признаю, когда все завертелось, я слегка наскочила на властелина, а теперь и отодвинуться от него не получалось – попросту некуда). Ну а вперед и назад в бесконечность тянулся узкий коридор. И я вовсе не была уверена, что выход находился именно за нашими спинами.

– Где мы? – пискнула я, не надеясь на ответ. Откуда Савельхею было знать, куда мы попали, если в Ничто он оказался впервые? Но вопрос все же вырвался помимо воли, да и вообще стало как-то жутковато.

– Не знаю, – настороженно отозвался мой спутник. Слишком настороженно.

– Ты чувствуешь опасность?

Хотелось верить, что способность чувствовать опасность входит в список многочисленных и таинственных умений темных властелинов.

– Нет, не опасность, – мотнул головой Савельхей и задумчиво добавил: – Это место наполнено древней магией, очень древней. Но что-то оно мне напоминает… Пойдем.

У меня уже скоро нервный тик начнется от слова «пойдем».

Чтобы нам перемещаться в столь узком коридоре вдвоем, мне приходилось держаться чуть позади. Вскоре начало казаться, будто за нами кто-то крадется и вот-вот набросится со спины… на меня, просто потому, что я ближе. Тумана здесь было меньше – он стелился только по полу и клубился над нашими головами, скрывая потолок в белесых глубинах. А может, и не было никакого потолка, или по нему ползали какие-нибудь мерзкие создания наподобие пауков или червей, потому что темный властелин все чаще стал подозрительно поглядывать наверх.

Наконец я не выдержала и обреченно поинтересовалась:

– Там какая-нибудь гадость, да?

– Гадость… это с какой стороны посмотреть. Там вспыхивают символы, означающие дорогу и трудности на пути. Остальные я разобрать не могу.

Я снова подняла голову, но кроме уже привычного тумана ничего не увидела. Какие символы? Какие трудности? Мы что, отсюда не выберемся?!

А коридор тянулся и тянулся до бесконечности в обе стороны. Ничего страшного не происходило, никто на нас не нападал, и даже не раздавались пугающие шорохи, но с каждым шагом вера в лучший исход таяла, потому как ничего и не менялось, совершенно. Казалось, мы бродим здесь не часами, а днями или даже неделями! А может, годами? В душе забилось глухое отчаяние, постепенно сменившееся равнодушной апатией. Холодный воздух, серые стены… и только сжимавшие мою руку пальцы Савельхея, теплые, живые, не давали сойти с ума в этом однообразном кошмаре.

Временами начинало казаться, что я готова раствориться в белесом тумане, стать его бессознательной частью, потерять себя, свою личность и воспоминания. Мысли замедлялись, таяли, и все, что происходило до того, как мы оказались в Ничто, становилось далеким, тонким-тонким, как тень, и таким же нематериальным. Что у меня осталось? Сейчас был только Савельхей, продолжавший держать мою руку и вести нас куда-то вперед. Маленькая искорка, пусть даже состоящая из тьмы, но оберегающая меня от туманного забытья. Савельхей ничего не говорил – наверное, он тоже испытывал схожие ощущения, но рядом с ним становилось легче. Пожалуй, только благодаря ему оставался шанс дойти… что бы ни ожидало нас в конце пути.

В какой-то момент стены неожиданно исчезли. Вместо них с двух сторон прямо в воздухе протянулись узоры, а впереди из белесой дымки выступил сад. Прекраснейший сад, сотканный из тумана. Завиваясь, перекручиваясь, полупрозрачные ленты, похожие на лучи света, сплетались в причудливые цветы. Больше всего цветы походили на розы: страстно-алые, солнечно-желтые, невинно-белые и даже загадочно-синие! Они не росли кустами у ног, а подобно