К моему немалому разочарованию, новый король быстро пришел в себя и поправил волосы.

— Значит, ты его предпочитаешь?

В этом он весь! Ревность. Зависть. И как тень могла победить пламя?

Запрокинув голову, я громко расхохоталась, чувствуя на себе взгляды обоих братьев.

— Кол предал меня, я — тебя, а ты предал нас тысячу раз. Никто мне не нужен.

Слова были тяжелыми, словно камни, но справедливыми.

Впервые я почувствовала себя владычицей пламени, и это мое пламя обожгло Мейвена. Он отшатнулся от решетки, побежденный маленькой девочкой, которую лишили ее молнии, узницы в цепях, простой смертной, поставленной перед божеством.

— Что ты скажешь, если все увидят мою кровь? — прошептала я вслед ему. — Узнают правду?

Мейвен рассмеялся глубоким грудным смехом. Место мальчишки занял король-убийца.

— Правда — то, что я посчитаю правдой. Я могу поджечь этот мир со всех сторон и сказать, что идет дождь.

И многие поверят. Дураки поверят. Но другие будут сомневаться, не только красные, но и серебряные. Они поймут, что есть правда, а что нет.

Лицо Мейвена исказилось, приняв звериный образ.

— Все, кто знает правду, которую мы скрывали, все, кто может иметь в душе хотя бы тень подозрения, должны умереть.

Я принялась перебирать в уме всех, кто мог заметить в моем поведении нечто странное. В этом Мейвен явно меня обставил. Ему доставляло удовольствие перечислять имена своих будущих жертв.

— Леди Блонос казнили первой. Обезглавливание — то, что нужно, когда имеешь дело с лекарем кожи.

Блонос, конечно, старая ворона и та еще зануда, но такой судьбы она не заслужила.

— С горничными было легче легкого. Эти милашки были родными сестрами из Оулдшира. Мама уже с ними разобралась.

Я даже не знала, как их зовут.

Ноги подогнулись, и колени ударились с глухим стуком о бетонный пол, но боли я не ощутила.

— Они ничего не знали.

Но слова теперь бесполезны.

— Лукаса тоже придется устранить, — произнес Мейвен, сверкая в полутьме своей улыбкой. — Ты это сама увидишь.

Я ощутила рвотные позывы.

— Ты говорил, что он в безопасности, с семьей!

Мейвен расхохотался.

— Когда же ты поймешь, что я всегда лгу?

— Мы его подчинили своей воле, я и Джулиан, — оправдываться было унизительно, но лучшего все равно не оставалось. — Он из дома Самос. Ты не можешь вот так просто взять и убить одного из них.

— Мара! Ты что, до сих пор не поняла того, что я могу делать все, что мне захочется? — прорычал Мейвен. — К сожалению, Джулиана вовремя доставить сюда мы не сможем. Было бы неплохо, чтобы он присутствовал на твоей казни.

Прижав руку ко рту, я подавила просившийся наружу всхлип. Кол, услышав о дяде, издал гортанный звук.

— Вы его нашли?

— Конечно, нашли. Мы обоих поймали: и его, и Сару, — рассмеявшись, сказал Мейвен. — Я думаю первым делом разделаться со Сконос. Надо завершить то, что начала мама. Кол! Ты уже догадался, как было на самом деле? Моя мама нашептала в голову Кориане, и та обезумела.

Мейвен приблизился к решетке. В его глазах застыло дикое, наводящее страх выражение.

— Сара знала правду, а вот твой отец и даже ты не хотели ее признавать. Вы позволили моей маме победить. А теперь настала моя очередь.

Кол ничего не ответил, лишь стоял, упершись головой в решетку. Удовлетворенный победой над братом, Мейвен повернул голову в мою сторону и переместился поближе.

— Я заставлю всех страдать, Мара! Не только твоих родителей, братьев и сестру. Все, кто на тебя похожи, умрут. Разыщу всех, и они умрут с мыслью о тебе. Они будут знать, кто накликал на их головы эту беду. Я король, ты могла бы стать моей Красной королевой, а теперь ты ничто.

Я не удосужилась утереть катившиеся по щекам слезы. К чему? Мейвен наслаждался моим подавленным состоянием. Он причмокнул, словно собирался попробовать меня на вкус.

— Прощай, Мейвен.

Хотела бы я сказать что-нибудь обидное, но не смогла. Мейвен и сам прекрасно понимал, во что он превратился, и это, как ни печально, ему даже нравилось.

Молодой король склонил голову, имитируя поклон. Кол на него не смотрел, а стоял, сдавливая руками прутья так, словно это была шея брата.

— Прощай, Мара.