— Ах, вот ты о чем, — отозвался кактус, — это не когти, это иглы.

— Не важно, когти или иглы! Важно, они колются!!! Ну так почему же вы не убираете их?

— Иглы — это вещь нужная. Тебе же бывают нужны твои когти?

— Мне когти нужны, — ответил котенок, — на всякий случай. Я могу выпустить когти и царапаться, если, например, придет волк. Или кто-то еще злой. И потом, когти мне нужны для того, чтобы лазить по деревьям. Я же все-таки котенок. А вы просто царапаетесь. Непонятно, почему царапаетесь?

— Понятно. Очень понятно, — ответил кактус, — царапаюсь, потому что колючий.

— Так зачем? Зачем же вы колючий? Я никак не понимаю? Может быть, вы цветок охраняете?

— Нет, не охраняю. Я всегда колючий. И без цветка. Так лучше.

— Лучше?! — возмутился котенок. — Я вот нос уколол. Что в этом хорошего?

— Я, знаешь ли, не хотел тебя колоть, — равнодушно ответил кактус, — случайно вышло.

— Нет, не случайно, а потому, что вы колючий.

— Ну да, — согласился кактус, — я колючий. Я не злой. Я просто привык быть колючим. Привык, и все. Понимаешь? Понимаешь, я спрашиваю? Ну, что ты молчишь? — почему-то растерялся кактус. — Ладно. Подойди поближе. Посмотри цветок. Может, вдруг да и не уколешься.

— Спасибо, — грустно ответил котенок, — я отсюда хорошо вижу. У вас очень, очень, очень красивый цветок. Просто необыкновенный. Но я лучше пойду. С вами как-то… как-то не так с вами.

Котенок мягко спрыгнул с подоконника. Посидел, погрустил о чем-то. Посмотрел на свою лапку со спрятанными коготками. И решил, что ни за что не согласился бы быть таким колючим-царапучим, как этот кактус. Царапучим просто так. Колючим по привычке. Ни за что бы не согласился! Даже за самый красивый цветок.

В доме переполох. Неприятность в доме. Почти беда. Заболела роза! Роза заболела! Та самая, что подарена маме на Новый год. В этом году Новый год снежный, морозный очень. Но розу для мамы все-таки удалось раздобыть-разыскать.

Целый предновогодний день стояла прекрасная роза в узкой стеклянной вазе. И тем, кто любовался чудесной, необыкновенно красивой розой, становилось радостно, тепло и так легко, будто весь наступающий год ни у кого не случится ни одной самой маленькой неприятности.

Так было днем. А вечером роза заболела. Не веришь? Не веришь, что цветы могут болеть? Могут, к сожалению.

Вечером, когда все сели за стол с новогодним пирогом, роза (она, конечно же, стояла в центре стола) собрала свои нежные лепестки в тугой комочек и… чихнула. Сначала все решили, что им показалось, но роза снова сжала лепестки и виновато чихнула. Тогда все замолчали, посмотрели на розу и ахнули: ее бледно-розовые лепестки стали ярко-красными. Конечно же, у розы поднялась высокая температура.

— Вирус, — уверенно сказала бабушка, — грипп.

— Сквозняк, — сказал папа, — простуда. А мама просто заплакала. Тогда маленькая мамина дочка упрямо заявила:

— Вылечим.

Еще была кошка. Она ничего не сказала. Кошкам не положено говорить при людях. Ничего она не сказала, но внимательно посмотрела на розу и о чем-то задумалась.

И вся семья стала думать, как вылечить розу.

Бабушка сказала:

— Например, я, моя бабушка и даже бабушка моей бабушки лечили любую простуду сухой горчицей.

— Бабушка! — охнули все. — Какая горчица?! Ведь роза — самое нежное создание на свете.

— Я предлагаю накапать в воду противогриппозных капель, — неуверенно высказался папа. — Может быть, роза прочихается, и все пройдет.

— Что ты говоришь? — всплеснула руками мама. — Ведь это все-таки цветок, ведь это — роза!

— Послушайте меня, — сказала мамина дочка, — сейчас праздничный вечер, все ботанические сады закрыты, а завтра утром мы найдем самого главного и доброго ботаника, и он вылечит нашу розу.

А роза все сжимала лепестки и тихонько чихала. Жалко стало розу, так жалко, что даже Новый год встречать не захотелось. Легла расстроенная семья спать.

А кошка? Ты помнишь, я говорила о задумчивой кошке? У кошки ночью самые дела. Нужно сказать, что все кошки немножко волшебницы. Так уж вышло. Наша кошка тоже была чуть-чуть волшебницей. Ночью, когда в доме стало тихо, светло от лунных лучей, кошка мягко вспрыгнула на стол и подошла