Когда часом позже я спускалась в школьный двор, порядка в голове не прибавилось, зато прибавилась мелкая нервная дрожь. Я кусала губы, безотчетно стискивала в пальцах подол платья и долго не могла решиться толкнуть последнюю дверь.

Во дворе оказалось неожиданно многолюдно и суетливо. К десяти охраняющим школу гвардейцам прибавился еще десяток. Воздух наполняло фырканье лошадей. Из их ноздрей вырывался пар, они переступали длинными тонкими ногами, вскидывали головы и трясли гривами, словно требуя от своих всадников скорее отправиться в путь. Карета тоже была здесь. Огромная, сверкающая позолотой и с украшенными имперским гербом дверцами: опускающееся за горизонт солнце с треугольником расходящихся лучей.

Странно, я полагала, нас привезут во дворец чуть ли не тайно, а тут выстроился целый торжественный кортеж. Смешно же мы с Янтарем будем смотреться на фоне этого великолепия в нашей красно-голубой школьной одежде. Другой-то у нас не было.

— Волнуешься? — голос за спиной заставил меня вздрогнуть и осознать, что я разглядываю все сквозь полуоткрытую дверь, не решаясь шагнуть за нее.

Лир Сэндел стоял за моей спиной и, судя по всему, так же, как и я, наблюдал за царящей во дворе суетой.

— Я просто не хочу ехать, — меня саму удивило, насколько жалобно это прозвучало.

— Мне очень жаль, — задумчиво произнес ректор.

— Жаль? — удивилась я.

— Жаль, что я ничем не смог тебе помочь. — Серые глаза мужчины смотрели на меня серьезно, как никогда.

— Вы так говорите, словно провожаете меня на эшафот и мы больше не увидимся, — усмехнулась я.

Лир Сэндел внезапно отвел глаза, и в душу закралось нехорошее предчувствие, сменившееся внезапным озарением.

— Мы не вернемся в школу, — ошарашенно прошептала я. — Ведь так? Император не собирается возвращать нас после каникул. Он… он просто воспользовался этим местом, чтобы спрятать нас до моего совершеннолетия, до того момента, как я смогу выйти замуж. И вы… знали?

— Догадывался, — лаконично отозвался ректор. — Но окончательно узнал об этом только что. Его императорское величество любезно прислал мне письмо с благодарностями.

Я уставилась на него, широко открыв глаза.

— Удачи. — Его губы тронула легкая улыбка. — Если нам еще и предстоит встретиться, вряд ли я смогу снова обратиться на «ты» к ее высочеству.

— Я издам на этот счет королевский указ, если пожелаете, — растерянно пробормотала я, все еще не веря в услышанное.

Лир Сэндел погладил меня по голове, словно маленькую девочку, а я неожиданно для самой себя порывисто его обняла. После чего распахнула дверь и вышла во двор.

При моем появлении гвардейцы спешились и вытянулись по струнке, отдавая честь, а Янтарь, прислонившийся к боку кареты, выпрямился, и саламандра, с которой он играл в ожидании, стремительно шмыгнула ему за воротник.

Под десятком устремленных на меня любопытных глаз было страшно неуютно, но я вскинула голову, стиснула зубы и как можно решительнее направилась к карете, цепляясь за единственный знакомый и привычный янтарный взгляд.

На полпути я сбилась с шага и остановилась, вскинув голову вверх. Следом за мной этот жест повторили все присутствующие. Затянутое тучами серое небо стало осыпаться на землю крупными белыми хлопьями.

Снег.

Я ощутила нежно-холодные прикосновения к лицу и, протянув руку, поймала в ладонь несколько не тающих на ней снежинок, сжала их в кулак и улыбнулась. Почему-то этот так внезапно начавшийся снег в Съерр-Таше, где зима балует разве что ливнями, показался мне хорошим знаком.

— Маленькая месть всем теплолюбивым? — усмехнулся Янтарь, стоило мне приблизиться.

— Я Льдянка, а не Снежка, претензии не ко мне.

Парень в ответ молча протянул руку, чтобы помочь взобраться в карету. Не без некоторого колебания я ее приняла и ощутила, как горячие пальцы с силой сжали мою ладонь.

Стоило мне устроиться на сиденье, как Янтарь заскочил следом. Кучер захлопнул за нами дверцу, с улицы послышались крики, ржание лошадей. Карета качнулась и покатилась к выезду из школы. Я внезапно почувствовала, как в носу защипало, и пару раз зажмурилась, пытаясь удержать слезы. Мне не хотелось уезжать из Тароса. Я привыкла к размеренной школьной жизни и очень боялась той неизвестности, которая меня теперь ожидала.

Руку, мнущую ткань платья, внезапно что-то обожгло так сильно, что я даже вскрикнула. Огненная саламандра сидела у меня на коленях, широко