Ха! Если раньше это и был не мой стиль, то после той ночи я, возможно, и начну его практиковать. Два раза в роли подопытного манекена убедили меня в его крайней эффективности. Я задумчиво погладила огневика по голове и вдруг вспомнила о еще одном животрепещущем вопросе.

— Янтарь… — Он даже не поморщился. — Дарел! Ну, Да-а-ар, — я настойчиво потрясла его за плечо.

Вот ответит и пусть спит сколько пожелает, пока мне не понадобится еще что-то спросить.

— М-м-м? — сонно промычал он, не меняя позы.

— Теперь-то ты можешь мне рассказать, что вы с Рианом в Таросе не поделили?

Огневик тяжело вздохнул, обдав мне живот горячим дыханием даже сквозь ткань платья, и рывком сел. Возникла мысль, что он решил сбежать от меня куда-нибудь, чтобы оставила в покое и перестала задавать глупые вопросы. Но он повел плечами, потер шею и заговорил, не поворачиваясь ко мне лицом.

— Ты не помнишь, наверное, ты вообще весь первый курс почти не вылезала из комнаты… Факел был местным королем, когда мы только-только поступили в школу. Помимо довольно развитого, пусть и не уникального дара, у него была поразительная способность выставить себя в выгодном свете перед кем угодно. Учителя приводили его в пример, парни пытались набиться в друзья, девчонки не спали ночами и не давали проходу днем. И он терпеть не мог, когда кто-то в чем-то его превосходил. Знала бы ты, как досталось Нилу, да-да, нашему ученику придворного мага, когда его выбрали участвовать в турнире вместо Риана. Но это было позже, а раньше…

Янтарь на мгновение замолчал, словно припоминая. И воспоминания эти явно были не самыми приятными.

— И месяца, наверное, не прошло с тех пор, как началась учеба, мы столкнулись в коридоре. И Факел счел забавным бросить в мой адрес какую-то колкость. Ты не поверишь, я даже не помню, что именно он сказал. Я ляпнул что-то в ответ, все вокруг посмеялись, и я пошел по своим делам. Очевидно, это его задело. Смеяться должны были над его шуткой, а не над ним. С тех пор он стал изводить меня уже целенаправленно.

Я поежилась от того, как он произнес это слово — «изводить», — веяло какой-то жутью. И судя по всему, оно уже никак не подразумевало только едкие шуточки. Я вспомнила, как однажды наткнулась в башне на двух мальчишек, издевающихся над первокурсником. Разогнала их тогда и сообщила ректору Сейчас попыталась представить на месте мальчишки Янтаря… и не смогла.

— Вот тогда-то я и поднаторел в магии, — продолжил огневик, позволив себе короткую усмешку.

— Но почему ты не сказал лиру Сэнделу?

— А хоть кто-то из тех, кому досталось от Факела, сказал? Трусость, гордость — две одинаково идиотские причины. И мы так развлекались, пока однажды мой сосед по комнате не застал нас в коридоре и не полез разнимать.

Я начала догадываться, что последует дальше, и внутренне сжалась.

— Не знаю, как так получилось и кто именно из нас это сделал. Я еще тогда плохо контролировал дар, особенно когда ярость застилала глаза, а Риан, честно говоря, мог и не такое расчетливо сотворить. А может, дело было в смешении сил и заклинаний, а этот миротворец не подумал о собственной защите, влезая между двумя огневиками. В общем, парень не только заработал парочку ожогов. Мы выжгли ему дар.

Я содрогнулась. Худшего наказания для мага не представить. Говорят, те, кто после этого утверждает: «Лучше бы меня убили», не сильна кривят душой. Так как маг со сгоревшим даром все равно остается магом, он чувствует свою стихию, он принадлежит ей, но больше не имеет к ней доступа. И это как смертельно голодному человеку находиться в футе от источающей невероятный аромат еды и не иметь возможности к ней прикоснуться.

— Я взял вину на себя. Факел свалил ее на меня. Любого другого, естественно, исключили бы за подобное, а я отделался выговором и исправительными работами. Риан тогда так и не понял почему. С того момента мы больше не дрались в открытую, но не упускали случая друг другу досадить: высмеять, выставить идиотом, отбить девчонку, подставить… Думаю, момент окончания им школы мы оба встретили с нескрываемым облегчением.

Теперь все наконец-то объяснилось. Как жгучая ненависть, так и нежелание о ней распространяться. Полагаю, Янтарь до сих пор чувствовал себя виноватым перед тем парнишкой. Причем виноватым только себя, а не Риана. Что не сдержался, не рассказал, решил, что справится сам… Я вскарабкалась на диван с ногами и не придумала ничего лучше, чем обнять его со спины, уткнувшись носом в шею.

— Прости, что заставила вспомнить.

— Я об этом не забывал.

Надо было сказать что-то еще. Что-то хорошее, доброе, светлое, вытащить его из прошлого, в которое я сама же его и затолкала, но ничего не приходило в голову. Кроме…

— А хочешь, я тебе пирожков принесу? С мясом? Кухарка сегодня утром испекла, — выпалила я и почувствовала себя редкостной дурочкой.

Янтарь обернулся, словно не поверил своим ушам, и внезапно улыбнулся.

— Хочу.

Я просияла, поспешно чмокнула его в уголок губ и умчалась на кухню.

А когда вернулась, он спал, уронив голову на подлокотник. Я со вздохом подпихнула под него подушку, набросила покрывало и — не пропадать же добру — сама вгрызлась в один из принесенных пирожков.