Он закончил выступление практически трезвым и под гром аплодисментов спустился в зал.

На сцене появился организатор мероприятия, объявивший, что третий, последний день литературного фестиваля завершен.

«Хвала небесам», – подумал Минаков, который терпеть не мог писательские сборища, но исправно посещал их во имя статуса и бесплатной выпивки.

Протиснувшись сквозь завистливо-восхищенные взоры, он сел за свой столик и махом выпил бокал невкусного коктейля.

Впереди его ждала еще одна ночь в безликой гостинице, утреннее похмелье и поезд домой, к надоевшей жене.

– Ну, умеешь, брат, умеешь! – гулко похвалил его Рокотов, неприятный, но солидный детский писатель.

С тех пор как Минаков из юного красавца-поэта превратился в респектабельного, обласканного критикой молодого прозаика, он пил только с признанными литераторами. И не его вина, что все признанные оказывались редкими мерзавцами. К тридцати пяти Минаков обзавелся премиями и брюшком и на себя прошлого смотрел так же снисходительно, как на всех начинающих творцов.

– Давай за качественную литературу, – сказал Рокотов, пододвигая Глебу стопку водки. Висящая на локте детского писателя похожая на лемура поэтесса Лерочка поинтересовалась:

– Над чем вы сейчас работаете, Глеб Юрьич?

«Над разводом», – подумал писатель.

– Над сборником рассказов о войне, – соврал он вслух и обвел взглядом клуб.

Публика постепенно редела, оставались лишь самые стойкие любители литературы, чьи организмы еще выдерживали третий день пьянства. Он искал рыжую деваху, которая в течение всего вечера кокетливо поглядывала в его сторону, прижимая к внушительной груди экземпляр «Рабов». Но рыжая, видимо, удовлетворилась автографом и покинула клуб. Сделать минет любимому писателю в этой дыре не считалось хорошим тоном.

Минаков выругался про себя и потянулся к очередной стопке, но его рука замерла на полпути.

За столиком напротив сидела худенькая блондинка в черной кофточке с блестками и черной же кожаной юбке, и эта блондинка не сводила с писателя глаз.

«Так-так-так, – немедленно заинтересовался Минаков. – Кто это тут у нас?»

В своей жизни он больше всего любил три вещи, и литература в тройку не входила. Еда, выпивка и женщины – вот что приносило ему удовольствие. Еда – жирная и острая. Выпивка – любая. И женщины тоже любые. Он не перебирал харчами.

Девушка за столиком напротив смотрела, не отрываясь, уцепившись за него зрачками, как гарпунами. Лицо узкое, скуластое, светлые прямые волосы обрезаны у костлявых ключиц. Минаков предпочитал барышень с формами, а блондинка была худой, даже чересчур, свободная ткань кофточки не выдавала никаких округлостей. Зато ее ноги были стройными и длинными, и поблизости не наблюдалось других красоток, готовых дать популярному автору.

– Прости, – прервал Минаков болтовню Рокотова. – Увидел знакомую, пойду пообщаюсь с ней.

– Ага, давай. У нас с Лерочкой через час поезд. Ты завтра уезжаешь, да? Ну тогда до следующего фестиваля. Давай на коня.

Минаков торопливо выпил и, поправляя волосы, направился к блондинке.

– Не помешаю?

Вблизи блондинка показалась старше – лет тридцати или около того. Ее глаза были карими, неожиданно темными. Обильно подведенные голубыми тенями, они выделялись на бледном лице.

– Понимаете, я там сидел с коллегами-графоманами, слушал их невыносимый поток сознания и мечтал увидеть хоть одного красивого человека. Понимаете, я три дня не видел ни одного красивого человека, и мое чувство прекрасного совсем исстрадалось. А тут появились вы. И я просто хотел поблагодарить вас. Честное слово, во мне бы что-то умерло, если бы не вы.

Минаков замолчал. Его речь не вызвала у девушки никаких эмоций. Если бы она не смотрела прямо на него, можно было бы подумать, что она его игнорирует. Минаков хотел уже извиниться и уйти, но тонкие губы блондинки дрогнули, и она широко улыбнулась. Будто чудесным образом ожила античная статуя. Улыбка писателю понравилась. Да и сама девица была бы ничего, если бы не бледность и перебор с тенями. Черты тонкие, брови красивой формы и нос. Она подошла бы на роль древнеримской богини. Не Венера, конечно, но вполне себе охотница Диана.

– Спасибо-спасибо. Рада, что спасла вас.

Она говорила быстро и негромко.

– Я был на волоске от смерти. Вы не представляете, какими ужасными могут быть братья по перу.

– Догадываюсь.

– Глеб Минаков.

Он протянул ей руку, она ответила скованным движением тонкой кисти. Улыбка держалась на ее губах, подбадривая его. Минаков поцеловал холодную, почти прозрачную кожу руки, отмечая, что его новая знакомая грызет ногти. Его это, впрочем, нисколько не покоробило. Он сам грыз ногти, работая над романом.

– Я знаю, кто вы.