– Поплачь, легче будет… это твои любовницы?

– Да что ты заладила, дура?! Любовницы, любовницы… боевые подруги мои! Я бросила их в бой, и они повиновались. И все полегли. И все напрасно. Надо было приказать им бежать и самой скрыться! А потом собрать силы и атаковать этого типа! Гекель его звать? Гад! Гад! Надеть ошейник рабыни первой женщине Союза! Тварь! Я ему отомщу! Я ему жестоко отомщу!

– Но ты же собралась разбросать мозги по полу? Как же ты тогда отомстишь? Глупо как-то. Ты уж выбери – отомстишь или башку разобьешь. Что-то одно… Скажи, а ты мужа любила? Что-то ты как-то холодно о нем говоришь. А вот о девочках – с любовью. Плачешь. Нелюбимый был, да?

– Какое право ты имеешь задавать мне такие вопросы?! Не твое дело! Эй, опять хлюпаешь? Как тебя звать, неряшка?

– Занда.

– Занда… Занда… грязанда ты! Чего за собой не следишь? Воняет от тебя, и грязная, как мусорная корзина!

– Посидишь тут подольше, тоже такая будешь. Это сейчас ты бодрая да чистая, а поваляешься на соломенной подстилке, станешь вонючим кормом для вшей.

– Так у тебя вши?! Фу! Какая гадость! Не подходи ко мне!

– Больно нужно. Ты мне противна.

– Это я-то противна?! Поганка! Грязная поганка!

– Вот что, великая жена геренара, может, ты все-таки выполнишь обещание и разобьешь голову о стену? Только настроение испортила. А тут и без тебя тошно.

– Сейчас, послушалась грязнуху! И не подумаю! А еще – врежу тебе и нос набок сверну! И твоя мордашка не будет такой смазливой!

– Ты все равно захочешь спать, уснешь, я подкрадусь и сломаю тебе шею. Или глаз выколю.

– Тише, тише, девочки! Вы чего? Перестаньте! Сейчас мы должны быть подругами, нам всем теперь плохо! Мы должны поддерживать друг друга. Никто никого не убьет! Жена геренара, как все-таки тебя звать? Я Абина.

– Я Лорана. Подруги… смешно… Никогда не думала, что моими подругами станут нищенка, и… Занда, ты чем занималась? Воровка? Нищенка?

– Я мастерица. Изготавливала парики.

– Ха-ха! Парики?! Да какого демона тебя сюда сунули? Зачем?

– За убийство, которого я не совершала.

– И кого ты убила?

– Своего жениха, следователя стражи. Так мне сказали. Меня арестовали дома, притащили сюда, а потом объявили, что я убила. Я пыталась сказать, что никого не убивала, что он мой жених, но… никто не слушал. И вот я здесь. Давно уже. Меня никуда не водят, ничего не говорят. Кормят два раза в день, воду дают. Вот и все.

– А чего ноешь? Чего все время слезы льешь? Ты ведь уже давно тут, могла бы и привыкнуть.

– Посмотрим, как ты привыкнешь! Представь, если бы тебя обвинили в убийстве твоего мужа, а потом продержали месяц в этом каменном мешке! Сама бы все слезы выплакала.

– Да ничего подобного! Не увидят моих слез! Я не такая!

– Ну а я – такая. И ничего не могу с собой поделать. Слезы сами льются. Была у меня мастерская, лавка, был жених… и все прахом. А Гекеля я знаю, он рядом живет. Торговал снадобьями, ни с кем не общался. Он из дома-то почти не выходил. И что, Гекель теперь правда главный? Он всеми командует?

– Получается, что так. Меня тоже из дома забрали. Стражники. Охранники хотели помешать, за мечи взялись, но я им не позволила – убьют, а они парни хорошие. Жалко. Да и толку-то? Что будет, то и будет. Пошла за стражей. Вернее – меня повели. Побили слегка… Мне вообще ничего не объявили. Хотя нет! Сказали, что я любовница преступницы Серг Сажа и что меня будут допрашивать насчет ее преступлений. А каких преступлений, чего будут спрашивать – я не знаю. Как привели сюда, так и сижу. Занда тут уже была, потом тебя, Лора, привели. Вот так. Что с нами будет – никто не знает, кроме Создателя. Отдадут в публичный дом для солдат, вот тогда действительно башку о стену разобьем – если сил хватит бежать до стены. Враскоряку. Через год выкинут на улицу – больных, изуродованных, никому не нужных. Вот так.

– Опять пугаешь! Хватит пугать! Может, тебя и отдадут в публичный дом, а меня нет! Я не подхожу для борделя!

– Это чем же? Щелка поперек, что ли? Или совсем ее нет? Не подходит она, ишь ты!

– Фууу… вот теперь видно, что ты уличная потаскуха! Нищенка! Я благородная дама, и меня не отправят в бордель! В этом мире еще уважают родовитость!

– Надейся, надейся… Я лично надеюсь только на Серг. Ты не представляешь, какая она! Серг все равно меня отсюда вытащит, во что бы то ни стало! Она не бросит меня в беде!

– Тихо! Идет кто-то! Идут! За нами?

– Может, за нами, может, за другими узниками. Тут много камер. Не обязательно за нами.