— С самого начала, черт побери! Свидетели «русских зверств»?

— Шестнадцать голов, сэр! Я всех привез, и разместил пока под арестом, чтоб не болтали. Мог больше — но эти обезьяны просили по двести долларов за показания! Я подумал — а свидетели обязательно должны что-то видеть? Может, проще их здесь, в Шанхае навербовать? Их показания уже написаны, в общих чертах — надо лишь придать индивидуальность, и перевести. Большинство свидетелей по-английски не говорит — наверное, проще будет найти кого поумнее и цивилизованнее?

— Умных не надо — черт знает, что им в голову придет. Достаточно, если просто повторят заученное. Посмотрим, что вы тут написали, о русских жестокостях… Ну это ничего, и это подойдет… А это что такое? «Тела американцев были страшно изуродованы — выколоты глаза, отрезаны нос и уши, язык вырезан и выложен на лбу в форме рогов — даже индейцы не были так жестоки». Откуда по-вашему неграмотный китайский крестьянин или солдат мог знать про индейцев? Вы сами это сочиняли?

— Нет сэр! Я позволил себе привлечь в помощь одного парня, с литературным слогом. Его зовут Мойша Гарцберг, он живет здесь, в Шанхае, работает в какой-то газетенке, а также оказывает разные деликатные услуги нашей Конторе — там мне его и рекомендовали.

— Надеюсь, его предупредили не болтать лишнего?

— Он сам это прекрасно понимает, сэр! Что если он лишь взглянет не в ту сторону — никто и не вспомнит, что такой когда-то жил.

— Ладно. Значит, все запротоколировать, как показания этих шестнадцати… Хотя можно и еще найти. Дату снятия показаний — не проставлять! Вы знаете, что там принято решение, пока русского медведя не дразнить? Но всему свое время — предъявим когда-нибудь и это. Ну а пока — озадачьте этого вашего Гарцева. Чтобы он написал что-то возвышенно-геройское про генерала Мо, истинного друга Америки, отдавшего жизнь за китайскую демократию. И скажите, что если этот опус перепечатают газеты Штатов — то персонально он станет звездой, «китайским Хемингуэем», пусть лишь дальше пишет в том же духе. Имя только неблагозвучное — пусть будет, Майкл Горцмен, певец свободы, равенства и братства, и попутно, разоблачитель грязных русских делишек. В конце концов, он даже не американский гражданин, мы за него не отвечаем. Только назначьте кого-нибудь редактировать его перлы, до того как выпускать!

— Сэр… боюсь, что ничего придумывать и не надо. Нам удалось поймать еще одного свидетеля — вернее, мы отняли его у местных макак, уже тащивших на место казни. Увидев нас, этот желтомордый стал кричать, что он знает, как умерли наши парни на базе. Сэр, он утверждает, что был в банде Ли Юншена и дезертировал, выбрав «свободный мир». Не знаю, можно ли ему верить — на его месте и я бы кричал что угодно, видели бы вы, какой процедуре его хотели подвергнуть, куда похуже расстрела или петли! Но по его словам, наших парней убили именно советские! Причем с особым зверством. Вот его показания, переведенные на английский — и сам он тоже здесь, в камере сидит.

— Дайте сюда. Майор, вы отлично выполнили свою работу! Однако же надеюсь, вы понимаете, что должны придержать язык, пока вам не разрешат? Свободны!

Майор щелкнул каблуками и вышел. Генерал углубился в чтение. В кабинете был еще один человек, в форме полковника армии США, незаметно сидевший в углу — майор принял его за нового адъютанта. Но «полковник» адъютантом не был. Макартур поморщился, вспомнив как этот «полковник» подошел к нему, прославленному полководцу, после катастрофы в Нью-Шанхае, предъявил свои «верительные грамоты», а затем не терпящим возражений тоном сказал:

— Генерал, вам не кажется что вы слишком заигрались? Мы терпели ваши выходки — пока они не шли в ущерб государственным интересам Соединенных Штатов. Не обижайтесь, но теперь вы будете делать лишь то, что я вам скажу.

Макартур хотел вспылить — я вам не президент какой-нибудь Панамы, а вы не представитель «Юнайтет Фрукт». Но сдержался — понимая, что те, кто стоят за этим «полковником», истинные Хозяева Америки, легко могут сломать ему карьеру. И популярность «старины Дуга» не поможет, а наоборот — тогда вместо карьеры отнимут жизнь, бывали прецеденты! Да и пока, по большому счету, «полковник» не требовал ничего такого, с чем Макартур сам не был бы согласен. Единственно, в чем был категоричен — вам, генерал, сейчас совершенно нечего делать в Штатах! Подумайте — ведь ваши противники подадут это как дезертирство, бегство с поля боя уже идущей войны! Вот если победителем, триумфатором уже после — это совсем иное дело! Если же вы опасаетесь, что Советы, желая вас убить, нанесут повторный удар — так можете не появляться на публике и даже распространить слухи о своем отъезде. Надеюсь, что вы не подозреваете в работе на СССР меня и доверенных офицеров из своего штаба?

Так неужели «полковник» сейчас не даст отомстить? Проклятые русские обнаглели беспредельно! Когда летом сорок третьего в Атлантике нацистский «берсерк» Тиле утопил тридцать тысяч американцев, все Штаты ревели — пират, маньяк, убийца, потрошитель, людоед — и не успокоились, пока мерзавец не нашел свой позорный конец. Теперь же чертовы большевики, которые, по последним утверждениям науки являются вовсе не белой а «славянской» расой, мало того что нанесли атомный удар по Нью-Шанхаю, так еще и заживо жгли, взрывали, закалывали штыками беззащитных американских пленных! Если США и такое стерпят — здесь, на востоке выражение «потерять лицо» значит нечто гораздо большее, чем у западных людей: потеря уважения, всех видов кредита, нежелание иметь с тобой дело, как с полным ничтожеством, трусом и слабаком!

— Очень интересно — сказал «полковник», также прочтя документ — русский офицер, просто зоологически ненавидящий американцев. Причем появившийся в должности командира отряда, совсем недавно, перед миссией. «Контролер» оттуда? Белый офицер, над отрядом местных сипаев?

Макартур не понял этих слов. Хотя его удивило, что существуют тайны, о которых не имеет понятия даже он, весьма приближенный к самой вершине