Не удержавшись, я осторожно прикоснулся губами к бархатной коже ее щеки. Девушка улыбнулась во сне, подалась навстречу, доверчиво подставляя личико для ласки и плотнее забиваясь мне под бок.
Глаза живущего во мне волчонка опасно сверкнули. Его мокрый черный нос жадно втянул воздух, смакуя запах чистого женского тела. Любопытная мордаха потянулась вперед…
Лина вздрогнула, четко поймав образ, и шарахнулась назад, едва не упав с узкой койки.
Реакции у меня теперь как у пары Брюсов Ли. Легко подхватываю девушку за узкую талию, страхуя от падения и успокаивающе улыбаясь. Кожа ладони практически искрит – отстиранная от крови футболка все еще сушится, а жар голого тела подруги напрочь выносит мозг.
Забиваю волной своих инстинктов любые попытки осознанного сопротивления девушки. Уже уверенно притягиваю ее к себе и по-хозяйски тянусь к влажным приоткрывающимся губкам…
– Бум! Бум! Бум! Командир, проснись, твою дивизию! Монстр пробил броню шлюза, эту тварь уже видно в дыру! Взгляни – охренеешь!
Муромец, плазменную гранату тебе в очко! Такой кайф обломать!
Лина отпрянула и мгновенно закрылась ментальными щитами. Застать ее врасплох, без привычной брони, прикрывающей душу, удалось лишь благодаря беззаботному сну на крепком плече. Сработали первичные инстинкты, без наносного треша разума. Глобальное ощущение безопасности, правильности происходящего и абсолютной уверенности в завтрашнем дне…
Как ты, девушка, ни оглушай мир звоном виртуальных яиц, внутри ты по-прежнему обычная баба, до ночных слез нуждающаяся в мужчине, с которым ты сможешь наконец расслабиться и почувствовать себя слабой Женщиной под надежной защитой…
С сожалением отпустив тонкий девичий стан – хрупким его не поворачивался назвать язык, сплошной каркас ка-модифицированных мышц и мизер жировой прослойки, исключительно в качестве аварийного топлива для организма, – я встал с койки.
– Открыто, Муром, заходи уже…
– Горло не вырвешь? – иронично поинтересовался здоровяк, протискиваясь вовнутрь и с любопытством стреляя взглядом на мгновенно покрасневшую Лину.
В крохотной каюте стало тесно.
– Еще не решил… – зыркнул я уже не очень добро.
Что за хрень, почему мир вечно проверяет меня на слабину? Это что, судьба вожака – по жизни доказывать свой ранг? Осаживать зарвавшихся, быть готовым ответить словом и делом за свои принципы и картину мира? Быть может, жизнь одинакова ко всем, просто большинство – изворотливей и пластичней? Подстраиваются, компромиссничают, сглаживают и избегают конфликтов?
Батя, как же рано ты ушел из жизни, лишь дав мне напоследок свой последний, главный урок…
На остатках раздражения тестирую «Альфу» приказом:
–
–
– Отставить… – шепчу я уже в голос, с удовольствием наблюдая вытянувшееся лицо Муромца.
Наверное, его фаерволл сообщил оператору о креативной попытке удаленного удушения. Ибо не фиг!
– Пойдем уже… Будильник горластый… Покажешь своего монстра.
Встроенный радар интерфейса подсказал бойцам о приближении командира, так что сачкующих застать не удалось. Народ демонстративно «крутил гайки», косясь в сторону изрядно сдавшей двери шлюза.
Броня явно доживала последние часы. Композитное волокно расползалось, как гнилая мешковина, растянутые слои шли волнами, частично гася энергию мощных ударов.
Имплант мгновенно рассчитал предел прочности материала: два-три часа при текущей нагрузке. Я чертыхнулся – ну не вовремя меня в сон свалило, дел же – громадье!
Муромец понял. Принялся деловито отчитываться:
– Грязевая ванна – готова. Сеть – продолжаем плести, наращиваем площадь и крепление узлов. Ударная балка – пробуем заточить, но со временем – полный алес капут. Канаты готовы, мудрим над потолочным крепежом. Личное оружие – совершенствуется. Пути отхода… Нет их… Люди – готовы драться, хотя умирать никому неохота – больно…
Я кивнул – все по плану. Только вот мало этого…
Приставленный к шлюзу наблюдатель отшатнулся от одной из дырок. Через мгновение створка содрогнулась от мощного удара и противно завибрировала гигантской мембраной.
– Девятнадцать секунд до следующего пинка, – зажимая уши, прокричал дежурный. – Силу копит, гад!
Мы спешно прильнули к прорехам в броне. Лопнувшие нити кевлара кололи и обжигали щеку – из-за многочисленных внутренних напряжений материал
