Туман сделался менее плотным, и к хорошо знакомым запахам примешался еще один. Тоже знакомый, но совсем не такой родной.
Анб. Риссий лекарь.
А через минуту стали слышны голоса. Они доносились совсем слабо, словно через слой ваты, и все же я смогла разобрать, о чем говорят.
— Этот цветок чуть не сожрал заживо мою дочь!!! — Аделина рыдала и явно искала, на ком бы выместить отчаяние.
Ну а для чего еще женщине нужен муж?
— Я собственноручно вырубил их все топором, — поспешил утешить ее благоверный. — А Тавиш иссушил корни и заговорил землю, больше там никакая гадость не вырастет.
Гневное сопение перемешалось с всхлипами.
— Это все ты виноват. — Уничтожения врага маме показалось недостаточно.
— Я?! — ужаснулся Новак.
— Конечно! Насажал вокруг дома хищных цветов, а они собаку мою съели, теперь на дочку посягнули. Вот как бедной девочке теперь жить с сожженным лицом?!
Честное слово, я бы рассмеялась, если бы могла.
Зато пока они разбирались, кто больше виноват и в чем именно, я наконец поняла, что именно случилось. Цветы, оставшиеся от прошлых хозяев и, справедливости ради, не имевшие к бедному Новаку никакого отношения, оказались хищными. По вечерам они пробуждались и заглатывали кого-нибудь съедобного. Поначалу жертвами были птицы. Потом несчастная Соня. И в конце концов я.
Повезло еще, что рядом оказалась Нала! Было кому на помощь позвать.
Поймав жертву, цветок зажимал ее в бутоне, обездвиживал своим ядовитым соком и принимался переваривать. Меня он схватил за голову. Лицо оказалось ближе всего к сердцевине, ему-то больше и досталось. Если верить всеобщим причитаниям, когда меня вытащили, там одно кровавое месиво было.
Тавиш с Анбом сделали все возможное, но что окажется под бинтами, когда их снимут, не брался предсказать ни один из них.
Имея дело с молодой девушкой, так ужасно пострадавшей, лекарь несколько дней продержал меня под сонными зельями. Боялся, что приду в себя и впаду в отчаяние. И не знаю, сколько бы это продолжалось, но на четвертый день мой организм к этим снадобьям привык, и я проснулась раньше, чем все рассчитывали. Ну и сообщила страждущим, что убиваться по поводу загубленной внешности не собираюсь.
Досадно, конечно, но я уже как-то смирилась с тем, что до конца жизни придется носить маску. Подумаешь, сменю белое кружево на черное! И не стану покупать в новый дом зеркала.
Анб усмехнулся, собрал все свои пузырьки и скляницы и усыплять меня перестал. О чем я вскоре люто пожалела, потому что лежание в постели оказалось настоящей пыткой, а всеобщая забота порой доводила до зубовного скрежета. А еще и кушать в повязке было страшно неудобно. Один Тавиш радовал. Он появлялся дважды в день, чтобы что-то там поколдовать над моим лицом, когда Говард делал перевязку, ну и чтобы просто побыть со мной. Шутил, дразнил — не всегда по-доброму, но на фоне всеобщего приторного сочувствия это казалось глотком свежего воздуха. Как раз то, что нужно!
Перевязки новых открытий не приносили, но и больно уже не было. Все же иногда магия — полезная штука. И Тавиш тоже полезный. Иногда. Что там под бинтами, я не спрашивала, не хотела знать. Зеркал в комнате не было. Видимо, мама приказала их убрать. Рядом что-то говорили о регенерации риссов, особом яде цветка и непредсказуемых последствиях, но я не стремилась понять детали.
Не больно — и ладно.
После очередной процедуры меня поджидал сюрприз.
— Дорогая, к тебе гость, — улыбнулась Аделина, сунувшись в дверь. Потом отодвинулась, а ее место занял бледный и весь какой-то торжественно серьезный Гордик с огромным веником мелких желтых цветочков.
— О, вижу, вас лучше оставить одних, — понимающе хмыкнул риссий лекарь. И уже на пути к двери себе под нос добавил: — Удивительно, как Тавиш Дивальд еще не прикопал где-нибудь это чудо. Все-таки я прав: у нормальных людей все слишком сложно!
И, продолжая ворчать, скрылся за дверью.
— Как ты себя чувствуешь? — будто боясь чего-то, поинтересовался Гордик, который так и не решился подойти ближе.
Мысленно я скорчила рожицу. Его неуверенность и воспитанность, граничащая с затюканностью, начинали раздражать. Ну да сейчас не о том. Надо собраться. Я думала о наших отношениях и решила, что теперь, когда лицу точно конец, надо с ними заканчивать. Хватит уже тянуть кота за хвост. Будет несправедливо, если ему придется продолжать знакомство из чувства сострадания ко мне.
— Нормально, — отмахнулась я. Еще бы и улыбнулась с удовольствием, но от мазей, которые использовал Анб, лицо становилось не очень подвижным, да и бинты мешали. Приходилось ограничиваться одними словами: — Да подойди уже наконец, хватит там маячить!
Парень положил букет рядом со мной и взял себе стул.
— Ужасно получилось, — пробормотал он.
