Только так никто не делает.

За стенами продолжала бушевать вьюга, а внутри домика оставалось тепло, уютно, мирно… пусть и голодно. Чем ещё гостью угостили, так это травяным отваром. А раз спать укладываться никто не спешил, то Дарья, прополоскавшая горло и хотя бы утолившая жажду, всеми средствами показала, что желает изучить местный язык. И стала тыкать рукой во все окружающие их предметы.

Но Саигава и к этому отнеслась скептически. Вначале сумела показать, что время всё-таки позднее и надо будет вскоре ложиться спать, и убедила, что предметы – ничто, а вот тело и его части – многократно важнее. Она довольно охотно приступила к обучению:

– Голова… Волосы… Глаза… Рот… Язык… Уши… Нос…

Чего уж там, Дарья со всем присущим ей рвением и неуёмным желанием приступила к учёбе. Тем более что новые слова давались вроде как легко, выговаривались просто и запоминались довольно быстро. К тому же добрая треть из них оказалась чуточку похожими на итальянские, частично – на греческие. Только и следовало, что старательно выговаривать, да ещё и визуально смотреть на запоминаемые части, а потом и касаться их. При касаниях стало ещё проще запоминать.

– Рука… Плечо… – Тем более что Саигава почти всё с себя сбросила, села рядом и уже рукой Дарьи касалась нужного места. – Локоть… Кисть… Палец…

Пройдя десяток слов и понятий, возвращались к первому уроку, ко второму. Повторяли. Вновь переходили к новым словам:

– Гладить… Касаться… Пощипывать…

Несмотря на скучность учебного процесса как такового, Дарья вдруг осознала себя странно разгорячённой. Сна или усталости – ни в одном глазу. Голода – как ни бывало. И даже возникло ощущение, что за ночь если не научится говорить, то уж точно всю анатомию человека на местном языке изучит. Наверное, нечто горячительное оказалось в напитке, раз организм завёлся словно после нескольких чашек крепкого кофе.

– Грудь… Живот… Нога… Бедро…

А вот когда её пальцы стали касаться внутренних сторон бедра, а потом и пальцы Саигавы прошлись в ответном поглаживании, Дарью вдруг накрыло острое желание сексуальной близости. Жаром наполнился низ живота, дыхание стало сдавленным и порывистым. Да и сознание начало заволакивать туманной поволокой подступающей страсти.

Конечно, паника пыталась разрастись и достучаться до трезвой рассудительности:

«Что-то со мной странное происходит. Не иначе как в этих травяных настоях не только горячительное, но и что-то возбуждающее… Или вытяжка мухоморная… Что это мы творим?.. И к чему это всё идёт?.. Или всему виной моё новое тело?..»

– Сосок… Лизать… – звучали тем временем новые слова, и язык пастушки уже нежными касаниями показывал глубинную суть очередных понятий.

Уж чем, а своей любвеобильностью Дарья всегда могла похвастаться. И мужья у неё за пятьдесят три года были, и многочисленные любовники. Опыт пребывания с двумя мужчинами у неё тоже имелся. Да и в трио, где две женщины и один мужчина, она не раз участвовала. А вот чтобы наедине с подругой – до такого никогда не доходило. Всегда превалировало жесткое убеждение, что без мужчины секс невозможен. Только самец должен нести (и несёт!) основную нагрузку при подаче чувственных удовольствий. Вместе с ним побаловаться, целуя партнёршу, – можно, а вот без него – никак. Иначе получаются извращения, недостойные нормальной, цивилизованной женщины.

И сейчас казалось подобное зазорным. И постыдным. И неуместным. Только вот попытки себя остановить оказались безуспешными. Желание всё росло и росло. Ум и трезвый расчёт затихли, а вот инстинкты выживания, наоборот, ещё и потворствовали неожиданному, всё больше усиливающемуся возбуждению:

«Я в новом, незнакомом для меня мире… Скорей всего подобное здесь в порядке вещей… Так зачем идти против течения?.. Как говорится, в чужой монастырь со своими амбициями и принципами не суйся. К тому же я просто обязана как-то отблагодарить свою спасительницу. Если бы не она… И не зубро-мамонт… И не этот золотой удав с таким странным именем Дончи…»

В общем, моральные оправдания для предстоящего действа отыскались быстро. А там и поздно было что-либо изменять. Потому что Саигава уже безраздельно властвовала во всех действиях и движениях. Только и оставалось, что подчиняться своей учительнице, делать как она и… Учиться новым словам. Как же без этого?

Хотя слов стало намного, намного меньше:

– Сильней… Нежней… Обнять… Прижаться…

Минуты превратились в мгновения. Часы пролетали как минуты.

Когда Дарья уснула, даже не поняла толком. Наверное, где-то в конце третьего часа страстной учебной сессии. А проснулась от того, что замёрзло лицо. Пространство вокруг заметно выхолодилось. Зато в комнате стало значительно светлей.

Приподняла голову, осмотрелась. Оказалось, что здесь есть три вполне больших окна. Только раньше они прикрывались шкурами, а теперь сквозь довольно крупные квадратики двойных зеленоватых стёкол просачивается не только дневной свет, но и слабые отблески солнечных лучиков. Сама Дарья оказалась накрыта несколькими шкурами. Буржуйка опять была раскрыта, и в ней разгоралась новая порция аккуратно отпиленных палочек.

Полог, ведущий на кухню, колыхался. Там что-то постукивало, такое впечатление, что нож по разделочной доске.