– И что ты нам сделаешь? – хмыкает Уайатт. Зубы у него кривые и желтые. Лицо обгорело на солнце. – Может, покажешь коготки и оцарапаешь?

Сэди разворачивается к Уайатту, сжимая рогатку.

– Увидишь.

– Еще как оцарапает, – подает голос тощий парнишка из банды. Ободранная потрескавшаяся кожа туго обтягивает его скулы. Еще одна жертва зараженного воздуха. – Она же дикая, как пантера, – добавляет он.

Сэди бросает на него свирепый взгляд. Ее глаза сверкают.

Леви улыбается и поднимает руки, как будто сдается.

– Ладно-ладно. Уайатт… убирай рогатку. – Уайатт качает головой и, багровея от ярости, все-таки засовывает рогатку за пояс. Он пристально смотрит на Кейна. Никто не говорит ни слова.

Леви надевает очки.

– Увидимся, мужики, – сухо бросает он и, оглядев напоследок Кейна с Адамом, разворачивает байк и уезжает туда, откуда приехал. Свирепо зыркая на парней, Скорпионы следуют за вожаком.

Адам, Кейн и Сэди провожают взглядами ездоков, пока те не скрываются из виду.

Сэди поворачивается к Адаму.

– Тебе нужна рогатка, – замечает она. – А теперь – тем более.

– Фигня все это.

Сэди фыркает.

– Ну да, я забыла. Ты же у нас против насилия.

Она качает головой и возвращается в сумрак мастерской. По тому, как Сэди идет – напряженная, с прямой спиной, сжав кулаки так, что побелели костяшки, – Адам догадывается: она не настолько крута, как хочет казаться. Интересно, видела ли она, как он отключился. Наверняка ведь видела.

Теперь, наверное, думает, что я трус.

Кейн с ухмылкой смотрит на Адама.

– Говоришь, фигня все это?

Адам пожимает плечами, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

– Мне всегда хватало «лонгторна».

Кейн улыбается. Убирает рогатку за пояс.

– Деваха – просто нечто!

Голос его звучит равнодушно.

– Ты хоть понимаешь, что ты сделал? – Адам поворачивается к Кейну.

– Я? А я ничего и не сделал.

Адам качает головой.

– С Леви шутки плохи. Они вернутся. Они нас найдут.

Кейн расплывается в улыбке. Глаза его сияют.

– Ну и пусть.

Вода у западного берега озера темна и глубока. Обсидиановый утес поднимается на сотню с лишним метров – отвесная стена камня, открытая всем ветрам. С одного края его плато уходит в пустыню, а с другого скала круто обрывается в озеро. Сверху открывается потрясающий вид на запад. Насколько хватает глаз, кругом одна пустыня в легкой дымке.

Здесь Адам чувствует себя наиболее уязвимым. Но когда ему нужно подумать, что-то внутри него, какая-то таинственная сила манит его сюда, на заброшенные рельсы на самом краю утеса. Часть их обрушилась в озеро, и теперь огромные куски искореженного металла и камней торчат из-под воды далеко внизу. Возле рельс, у самого края пропасти, бежит гравийная тропинка.