Когда вместе с Дунканом пришла Алия и заняла свое место во главе стола, Ирулан положила на свою тарелку ожерелье.

– Надо поздравить тебя, леди Алия, с превосходной работой. Сомневаюсь, что кто-нибудь из твоих покупателей заметил бы. Однако твои ремесленники не заметили небольшой царапины на одной жемчужине.

Алия, вместо того чтобы прийти в ярость, ответила с широкой улыбкой:

– Видишь, Дункан! Ирулан не так легко обмануть, как ты думал. Она заметила изъян, который пропустили наши специалисты.

Ее новоиспеченный муж слегка нахмурился.

– Я предлагал открыто попросить ее, а не пытаться сохранить все в тайне.

Ирулан ждала объяснений, и Алия небрежно сказала:

– Мы конфисковали оригинал, потому что это реликвия дома Атрейдесов. А для тебя он ничего не значит, Ирулан.

– Пауль сам сказал мне, что я могу оставить его у себя.

– Ты многое получила от моего брата.

– По закону. Я его жена.

– Мы обе знаем правду, Ирулан. Ввиду их исключительного религиозного значения все подлинные вещи, находившиеся у тебя, заменены копиями. Подлинные предметы мы поместим под охрану Кизарата, а отдельные авторизованные копии будут продаваться самым верным и щедрым собирателям.

Ирулан рассердилась, но с помощью техники Бене Гессерит сохранила спокойствие.

– Они принадлежали мне. Это подарки моего мужа. – Она вступала на опасную почву, но забыла страх и старалась лишь говорить спокойно. – При всем моем уважении должна сказать, что своей преданностью и верностью я заслужила право на эти вещи.

– Довольно мелодрам, Ирулан Коррино! Они никогда не были твоими. Не понимаю, какое тебе до этого дело. На самом деле ты не Атрейдес.

И небрежным жестом показав, что разговор окончен, Алия приказала подавать первое блюда. К этому времени другие присутствующие на обеде уже прекратили разговоры, и слышалось только звяканье серебра и тарелок, звон бокалов.

Слуги торопливо разносили необычные салаты, роскошную зелень, сочные свежие овощи, выращенные в оранжерее в крепости. Было ясно, что Алия больше не хочет говорить об этом деле.

Голосом, хрупким, как пересохшая кость, Ирулан спросила:

– Леди Джессика не присоединится к нам за ужином?

– Моя мать решила остаться в своих покоях.

Ирулан решила в тот же вечер нанести визит Джессике. Джессика наверняка многое могла рассказать, но пока Ирулан не была готова ее выслушать. Она поела и поспешно ушла.

Джессика ответила на негромкий стук в дверь своей комнаты и увидела одинокую и встревоженную Ирулан. В лице молодой женщины она сразу прочла очень многое.

– Заходи, выпей чашку пряного чая.

Когда Джессика закрыла дверь, Ирулан на языке пальцев молча объяснила, что сделала Алия; вначале она говорила осторожно, но постепенно расстраивалась, и ее выражения становились все более энергичными. Она чувствовала – возможно, сама не понимая почему, – что разговор должен быть тайным: ведь только что на ужине при всех Алия призналась в своем поступке.

Усвоив новую информацию, Джессика вздохнула. Пальцы ее замелькали, выплетая тайный ответ: Джессика признала потенциальную опасность их разговора.

– Моя дочь становится все более непредсказуемой, и перед тобой серьезная трудность. Ты идешь по узкой опасной дороге – как Пауль, который смотрел в будущее и видел только опасную и неопределенную тропу. Алия законный регент империи, и мы должны это признать. Но даже Алия не видит всего. У тебя важная роль, как и у меня. И у Бронсо.

Ирулан удивилась.

– У Бронсо важная роль?

– Пауль понял это раньше меня, Ирулан, и просил помочь.

Она пальцами сложила знак особой осторожности. Алия знает все тайные языки Бене Гессерит, и если за ними наблюдают тайные шпионы…

Изображая небрежность, Джессика села на удобные мягкие подушки и стала разливать чай. Открыто, чтобы отвлечь внимание вероятных соглядатаев, она заговорила о том, что скучает по Каладану и рассчитывает скоро туда вернуться; а пальцы ее тем временем передавали настоящее сообщение:

– Тебе придется самой принимать решения, Ирулан. Но, решая, что написать, ты должна знать правду во всех ее измерениях. Твой особый долг – защитить наследие Пауля.

Наклонившись, пряча пальцы за чашкой, Джессика продолжала делать быстрые знаки:

– Ты должна услышать остальную часть истории Пауля и Бронсо. Только тогда ты поймешь, почему Бронсо пишет то, что пишет. Здесь нельзя говорить.