Джессика внимательно его изучала: судя по скрытному выражению глаз, он что-то утаивал. И ее заинтересовало, что могут задумать Шаддам и Фенринг. Она ни на миг не поверила, что Коррино покорно подчинились обстоятельствам и отказались от всех притязаний.
Джессика была рада вернуться после Салусы Секундус к спокойной красоте Каладанского замка, где могла вдыхать влажный соленый воздух и видеть разноцветные рыбацкие лодки в гавани. Чани и Ирулан со своими отчетами вернулись на Арракис; Джессика приложила собственные отдельные впечатления.
Она собиралась снова забыть о джихаде и о том, что делает Пауль.
Но не могла.
Годами сын отдалялся от нее, становился незнакомцем в плену у собственной легенды. Ей всегда внушало опасения то, как легко он облачился в религиозную мантию, чтобы повести за собой фрименов. Может, ей все-таки следовало оставаться на Дюне в роли советника: Пауль нуждается в ее советах и ее нравственных ориентирах.
Она всегда оставляла ему возможность сомнений, но, как капли воды точат камень, так в ее сознание проникали вопросы. Он ничего не объяснял ей. Его прозрения не обязательно были единственной дорогой к выживанию человечества. Что если он уже запутался и просто делает заявления наобум, ожидая, что последователи примут их, как принял Шаддам? Что если Пауль верит окружающим его фанатикам и льстецам?
Джессика не успела порадоваться возвращению домой, в древний замок, – явился мэр Хорву в сопровождении местного священника Аббо Синтры и попросил непредусмотренной аудиенции.
Священник в домотканом одеянии выглядел неуместно в комнате, где тринадцать лет назад проводил злополучную брачную церемонию герцога Лето. Хорву надел между тем официальный мундир, который надевал только на особые церемонии, народные праздники и государственные похороны.
Джессика мгновенно насторожилась.
– Миледи герцогиня, – начал Хорву, – мы не можем этого допустить. Это оскорбление затрагивает самую суть нашего наследия.
Джессика села не на трон, а на стул за письменным столом.
– Пожалуйста, поточнее, мэр. О чем мы сейчас говорим?
Мэр удивленно посмотрел на Джессику.
– Как вы могли забыть объявление? Поменять Каладану название на… – Он наморщил лоб и посмотрел на священника. – Как это звучит, Аббо?
– Чисра Сала Муад'Диб.
– Кто такое запомнит? – фыркнул Хорву. – Эта планета всегда называлась Каладан.
Синтра расправил манифест космопорта, расписание прилетающих и улетающих кораблей. И на каждом входном документе планета значилась под неблагозвучным чужим именем.
– Только посмотри, что они сделали!
Джессика постаралась не показывать тревоги.
– Это ничего не значит. Люди, выпустившие эти информационные листки, здесь не живут. Фримены все равно называют Арракис Дюной – а эта планета называется Каладан. Если я поговорю с сыном, он изменит свое намерение.
Лицо мэра прояснилось.
– Мы знали, что ты нас поддержишь, миледи. Пока ты на нашей стороне, мы достаточно сильны. В твое отсутствие мы уже начали решать проблему. Как ушла от джихада ты сама, так поступает и все население Каладана.
Джессика нахмурилась.
– О чем ты?
Мэр как будто гордился собой.
– Мы объявили о независимости нашей планеты от империи Муад'Диба. Каладан отлично проживет сам по себе.
Синтра энергично добавил:
– Дело срочное, и мы не могли ждать возвращения твоего корабля. Население уже подписало петицию, и мы отправили декларацию независимости в Арракин.
Эти люди были подобны огромным неуклюжим быкам на тонком фарфоровом поле политики.
– Вы не можете просто выйти из империи! Вы давали присягу, принимали конституцию ландсраада, существуют древние законы…
Священник невозмутимо отмахнулся.
– Все в конце концов образуется, миледи. Ясно, что мы не представляем никакой угрозы для Муад'Диба. На самом деле от Каладана ему мало проку, это всего лишь место паломничества… и паломников мы уже в основном спровадили.
