– Моя подруга по институту Юлька Коврова умрет, – повторила Дашуля. – Отец ее парня – владелец сети магазинов, так она лопается просто. Х-ха! Алекс глубоко вздохнул и отвернулся, глядя, как по покрытой льдом Неве скользят лучи зимнего рассвета и вдалеке сверкает золотая игла шпиля Петропавловки. Первый день года оказался нежнорозовым, укутанным снегом и изморозью, которая сверкала на граните невской набережной игольчатым покрывалом.

День сессии, второе января, утопил Москву в тумане. Это был уже не тролльский зеленоватый дурман, а самый обычный – серый и мокрый, который принес неожиданную для января оттепель, лип к оконным стеклам и съел почти всю Останкинскую телебашню. Он размазывал огненными кляксами огни машин и делал фигуры пешеходов похожими на призраков.

Зимние каникулы закончились, и в Носферон начали съезжаться студенты.

В вестибюле какой-то шутник вывесил объявление: «СЕГОДНЯ КОНЕЦ СВЕТА! НА КОЙ СДАВАТЬ ЭКЗАМЕНЫ?!», и теперь Тетьзин, деловито пыхтя, сдирал его со стены. Буян Бухтоярович, вышедший с больничного раньше времени, воинственно нахохлился, сидя в своем любимом кресле. Напротив него стоял и кипел ненавистью завхоз, уже обсыпанный манной крупой. Оба домовых явно только что поскандалили и теперь набирались сил для новых домовых проклятий.

Посреди вестибюля на чемодане сидела Тановская, высматривая Егора среди входящих, и, едва тролль появился, бросилась к нему. Егор не отстранился от нее, но и не посмотрел в ее сторону, а сразу потопал в столовую.

Влада с Гильсом вошли в Носферон вместе, держась за руки, и это сразу же попало в объектив внимания Синициной, Йорга, Болотовой и еще пары десятков любопытных.

– Добилась она все-таки Муранова, – сказала за спиной у Влады одна из кикимор, а Дрина понимающе улыбнулась и помахала рукой, обернувшись и всплеснув волной зеленых косичек.

Да, все было очень хорошо, лучше некуда, если бы не сессия и не тревожные разговоры, обрывки которых доносились с разных сторон.

– Муранов, где шлялся?! – громко крикнул Игнат через весь вестибюль, и Гильс, быстро прикоснувшись губами к щеке Влады, присоединился к своим друзьям.

«Они не знают, кто он теперь, – подумала Влада, совсем не смутившись от взглядов тех, кто видел этот поцелуй. – Когда узнают, Игнат с Геркой с ума сойдут, наверное. Да и не только они – весь Универ…

А Дрина и Марик тоже ведь ничего не знали, совсем ничего. Выросли рядом с Гильсом и не знали, чей он сын».

Поездка в Питер и все там произошедшее казалось сном. Втайне Влада понимала, что рада остаться вампиром, а не возвращаться в состояние полукровки. Это же так здорово – быть сильной и ловкой, видеть в темноте, уметь постоять за себя… и при этом не терзаться голодом. Хотя пока что никакой силы и ловкости она не ощущала, скорее наоборот. Она рассчитывала, что набросится на любую еду, только доберется до столовой, но, зайдя туда, совсем не захотела есть. Ни запеканка со снежевикой, ни утренний какао не вдохновили. С нежностью она наблюдала, как Гильс рассказывает друзьям про дорогу в Питер и про погоню за его байком, умалчивая о том, куда именно он ездил и зачем. Главное, теперь они вместе, он пошел ради нее на примирение с жестоким отцом, изменил ради ее спасения всю свою будущую жизнь. Как выразился кто-то из ребят – добилась она своего Муранова.

Добилась и теперь не отпустит, не потеряет! Гильс отныне ее территория, ее любовь и будущее, пусть это звучит очень глупо и эгоистично. И разве важно, что он наследник Темнейшего и будущий правитель нечисти? Будь он хоть самым безвестным вампиром из угасающего рода или даже просто обычным человеком, какая ей разница…

– Какая, к черту, сессия, у меня семья сегодня из Москвы уезжает в Огоньково, бросают квартиру на домового! – громко, на всю столовую возмущался Стас Василевский. – Они говорят, что по ночам спать не могут, страшно, потому что на двери рисуют лилию и пишут, чтобы убирались. А другим родственникам, которые живут в Огоньково, тоже по ночам чёрти-те что мерещится.

– Не им одним, мои тоже ночью видели, – отозвался Костя Воронцов. – Вроде сначала думали, что снеговые тучи собираются, а потом дошло – это маги устроили, страха нагоняют. Фигуры в плащах мечами размахивают, как у нас на «Зарнице магов», только километровые и из снежных облаков. Мураныч, ты из первых рядов видел, они опасные?

– Если в дороге нападают, то скинуть могут с трассы, но я уворачивался, – пожал плечами Гильс. – Если ледяные острые градины в тебя швыряют, то могут ранить, надо держаться подальше.

– А у людей в новостях все просто супер, дали штормовое предупреждение, отменили рейсы самолетов, и все, – проворчал недовольный Колыванов. – Смотри не смотри – будто вообще ничего не происходит… Ац, ну что ты молчишь-то? Почему валькеры молчат, как партизаны?!

Валькеры действительно сидели тихо, скучковавшись в конце столовой и потягивая из стаканов сок.

– А что трепаться-то? – Ацкий поднял голову. – То, что мы видим с высоты, оптимизма не внушает. Если все это светлая магия, которая должна удерживать мир от чего-то там плохого, вроде нас, то я бабочка-капустница. Никакая это не светлая магия. Мы просто ждем, что будет. Кидайтесь в меня чем хотите, но сегодня, по версии домовых, день «икс», когда война начнется. Горяев, боишься войны с магами?