января, а с тридцатого декабря вас ждут три выходных дня. Разумеется, что никаких новогодних балов и праздников в этом году в Универе не будет. А теперь – лекция закончена.

Недовольный шум, вопросы и бурное обсуждение с нарушением всех правил лекции длилось еще долго, но ректор не кричал и не выставлял никого за дверь. Влада, наблюдая за выражением на лице Гильса, догадалась теперь о многом, о причинах его холодности и резких переменах в настроении. Понятным стало, почему он постоянно отталкивал ее от себя и почему так жестко порвал с ней в сентябре.

Другая девушка была для него способом не причинять Владе боль в будущем, не рушить ее жизнь, дать возможность жить дальше после двадцати пяти… Это означало одно – связь с вампиром никогда не принесет человеку ничего хорошего. Ни любви, ни счастья. Как можно быть счастливой, если знаешь, что вампир оставит тебя, лишь только тебе стукнет двадцать пять? Ей и Гильсу, получается, было отведено всего десять лет вместе, а потом все равно случилось бы то, что происходит сейчас. Она бы осталась одна, а Гильс легко нашел бы себе юную девочку, чем-то смутно похожую на нее. Понятными стали и давние намеки Мары Лелевны, подруги деда, на то, что с вампирами лучше не связываться, как бы благородны и красивы они не были.

В новом свете перед глазами предстал тот ужасный разговор с Мурановым, который Влада вспоминала с болью почти каждый день. Затаенная злость на Гильса прошла, будто смытая волной услышанного. Печаль – вот что было в его глазах, когда он расставался с ней, а она этого не увидела, не догадалась, не поняла. Он, еще не зная, что Влада сама становится вампиром, разорвал с ней отношения, чтобы не причинять ей боли потом?

Не связываться, держаться подальше, избегать – вот какую тактику он избрал, но от этого, наоборот, ее всегда тянуло к Гильсу еще сильнее. Почувствовав, что ее снова обуревают лишние эмоции, Влада сдержала порыв подбежать к Гильсу и попросить прощения, сообразив, что извиняться ей не за что. Разве что за свои мысли, в которых она желала всей Москве провалиться… Когда лекция закончилась, лица у ребят были хмурые и озадаченные. Студенты подавленно покидали атриум.

Влада нашла пустую скамейку в вестибюле, уже по привычке выбрав такую, с которой не были видны окна в город, и решила успокоиться и переварить все услышанное в одиночестве. Только вот не вышло – рядом тут же плюхнулся Герка, которому надо было поделиться своими невеселыми мыслями, потом Холодов, Игнат, Ганц, а следом за приятелями и Гильс.

Минут десять все молча наблюдали, как завхоз, балансируя на стремянке, вешает расписание экзаменов зимней сессии и громко что-то напевает себе под нос.

Мимо проходили студенты, расстроенная Юлька Красавина пробежала, сморкаясь в платок, и глаза у нее были на мокром месте. Ганц озадаченно смотрел ей вслед, потом вздохнул.

– Кердык моему роману, – сообщил староста вампирского факультета. – Валькирия и вампир несовместимы. Мне уже пора девчонку себе искать из людей, Юлька не простит. Она-то думала, что я буду жить на заменителях крови, все надеялась.

Гильс понимающе усмехнулся, но промолчал.

– Мало того что мы живем под домовым правом, и нас маги достают, – Герка потряс в воздухе сжатыми кулаками, – так теперь еще и узнаешь, что когда-то тебе придется бросить девчонку, к которой ты привык! А если у меня будет сын, то он будет смотреть на ее фотку и шутить, что его матерью была румынская вампирша. Что за дерьмо жизнь у нас?!

– Нормально, – Гильс зевнул. – Гера, поменьше эмоций на эту тему. Это надо переварить и успокоиться, не будешь же целую вечность психовать. Да, Огнева?

Влада, которая не сразу поняла, что теперь это может касаться ее напрямую, кивнула.

Очень вовремя в проходной появился Алекс. Позванивая серьгой в ухе, он оглядывался, пока не заметил сидящих на скамейке ребят.

– Чего такие хмурые сидите, красавцы?! – поприветствовал их вампир. – Ну-ка, опять драться собрались?

– Нам сейчас на вампирологии такое рассказали… – буркнул Герка. – Короче, про румынских вампирш.

– Ах, вот оно что! – Алекс невесело рассмеялся. – Типа вы не знали, как же. Се ля ви.

Нечисть хмуро молчала, и Алекс перестал улыбаться, став серьезным:

– Да, ребят. Человек подростком узнает, что он смертен, и ужасается, а вампир узнает, что он вечная сволочь, и тоже не сильно этому рад. Скисли, я вижу. Эту лекцию обычно называют «урок жестокости», я после нее потом неделю не спал. Через это все проходят, ребятки, не парьтесь. Потом будет легче, уляжется в голове. Кстати, Огнева, как самочувствие после попытки убить сокурсницу?! Я все знаю, как видишь.

– Не издевайся, – Влада протянула руку: пальцы дрожали, на бледной коже яркими голубыми нитками проступили вены. – Вот… слабее стала, чем раньше. То злость, то апатия. Солнце глаза жжет.

– Нормально, – кивнул Алекс. – Перерождение идет, тебя швыряет. Сила будет сменяться слабостью, уверенность – страхом. Когда на вампира нападают или грубят ему, может произойти всплеск агрессии. Виктор Суморок тоже вряд ли бы спустил кому-то, если бы его назвали отродьем. Отойдем-ка в сторонку, Владиша, у меня есть для тебя новости.

Алекс и Влада, а за ними и Егор с Гильсом отошли от гардеробной и пересели на дальнюю скамейку, подальше от окон и посторонних глаз.

– У меня новости от ведьмака, – сказал Алекс. – Темнов текста заклятия по своим каналам не нашел, будет прорабатывать вариант с поиском у твоего