Гундер, избегая смотреть в выпученные глаза, уставился на костные выступы по краям широкой челюсти. Ворга наклонился, оттопырил похожее на парус ухо и прошипел, обнажив ряд заостренных зубов:

– Что-то сказал, трус?

Гундер редко видел воргу так близко, но теперь понял, почему некоторые называли этот народ жаболицыми. На деле они больше напоминали рептилий, хотя и это сравнение им бы вряд ли понравилось. Ворги явились из-за моря и были детьми Нетуна, Повелителя океанов.

Прошипев на прощанье и раздраженно клацнув зубами, головорез унесся прочь. Гундер с облегчением выдохнул. Минуту спустя мимо него прошли два стражника Дозора – они на всякий случай следили за воргой с безопасного расстояния.

Гундер шел к дому зигзагами, чтобы запутать возможных преследователей. Река Калмеи делила Перицци на две половины. Их соединяли мосты: семь каменных исполинов и две дюжины пешеходных мостиков, по которым трое мужчин могли пройти плечом к плечу. Гундер торопливо перешел один из таких мостков, а затем еще несколько раз запутал следы.

Войдя в дом, он тут же насторожился. Воздух был до странности неподвижен, и что-то смутно давило на уши. Вытащив из потайного кармана в рукаве кинжал, Гундер скинул обувь и крадучись обошел все комнаты. Дойдя до кухни, он обнаружил там женщину с пышными рыжими волосами, которая сидела за столом и как ни в чем не бывало грызла яблоко.

– Ты опоздал.

Гундер выдохнул и сел напротив нее.

– Больше так не делай, Роза.

– Есть новости? – спросила женщина, отрезая еще один кусок яблока.

– Есть, – ответил он и рассказал все, что узнал о Тэйконе и королеве Йерскании. – Подозреваю, в ближайшие дни выйдет королевский указ.

– Известно, что именно он ей велел?

– Нет, но если городу грозит опасность, мы обязаны вмешаться. Отправь весточку нашим людям во дворце. Нужно заранее знать обо всех планах королевы. Ну, а ты что мне принесла?

– В основном слухи. Я слышала от нескольких источников о здоровье Тэйкона.

Гундер воздел глаза к потолку и изобразил молитву.

– Нет, мы не настолько удачливы. Не может быть, чтобы он умер.

– Увы. Он не только умеет залечивать раны, но, очевидно, и есть перестал. Слуги к тому же видели, как посетители приходят к нему в любое время дня и ночи, так что он, похоже, еще и не спит. Если Тэйкон работает круглые сутки, бреши в альянсе будут исчезать быстрее, чем мы их создаем.

Гундер выругался.

– Да, император проворнее, чем мы думали, – сказал он, поглаживая бороду. Из-за нее лицо сильно зудело, зато с бородой и в гриме легче было сойти за безобидного увальня.

– Что от меня требуется? – спросила Роза.

– Чернокнижник распускает слухи о детстве Тэйкона, которые подходят под священные писания, – ответил Гундер. – Принцесса Таландра хочет, чтобы мы помогли появиться другим слухам. Ну, понимаешь… Что он не отбрасывает тени и не отражается в зеркалах. Что у него красные глаза. Выбирай по вкусу, только не увлекайся – пусть люди сами придумают подробности. Запусти сплетню и перешли ее всем, кто на нас работает.

На то, чтобы запустить сплетни, уйдет несколько дней, зато, пересказанные на сотню ладов, они изменятся до неузнаваемости. Скоро люди будут божиться, что их знакомые своими глазами видели, как Тэйкон пьет кровь и призывает темные силы с той стороны Завесы. Слухи быстро разойдутся по западу и станут неистребимы.

– Нужно время, – задумчиво сказала Роза.

– Я целиком полагаюсь на твое мнение. Действуй как можно скорее.

– Что будешь делать ты?

– Отправлю новости хозяйке.

– А после?

На лице Гундера появилась зловещая улыбка.

– А после мне приказано завести нового друга.

Остальные уже вошли в госпитальный шатер, только Варгус задержался на пороге и окинул взглядом просторное, заставленное койками помещение. На каждой лежал человек, раненый в сегодняшней битве.

Враг налетел со всей мощью, и в этот раз был хорошо подготовлен, одет в тяжелую броню и вооружен до зубов. Севелдромцы, не ожидавшие, что неприятель окажется так свиреп, понесли большие потери. Казалось, армию запада вела ненасытная ярость.

Ложь императора дала всходы. Тэйкон превратил своих подданных в религиозных фанатиков. У морринов, обезумевших то ли от наркотика, то ли от