Женевьева слизнула крошку с большого пальца и ответила:

– Если бы не любил, так бы не переживал.

– Я знала, что он найдет себе не только красавицу, но еще и умницу.

Женевьева подошла к Таре:

– Ты очень любезна. Думаю, пора тебе быть не только очаровательной, но и откровенной.

– Ты права. Совершенно права. Я все расскажу и буду откровенна. Как раз сейчас я пытаюсь понять, как объяснить ему, что произошло. Это не так просто, как ты думаешь. Во-первых, когда я расскажу ему правду, он мне не поверит и возненавидит еще больше, чем сейчас. Даже будет презирать.

– Я знаю его и знаю, что презирать он не будет, о чем бы ты ни рассказала.

– Нет, будет. И ты тоже. Хотя ты можешь оказаться главной моей надеждой. Это, конечно, не то, что я могу рассказать маме с папой. Больше того, я бы вообще не стала никому рассказывать, ни единой душе, кроме некоторых людей, которым стоит рассказать, не важно, поверят они или нет.

– Тара, не имею ни малейшего понятия, о чем ты.

– Знаешь его друга Ричи?

– Никогда не видала его. Питер говорил, они раздружились до того, как мы познакомились.

Тара подняла руки к лицу:

– Это моя вина, если они поссорились. Они были большими друзьями. Прежде.

– Что произошло, Тара? Почему просто не сказать ясно, что случилось?

Дверь открылась, и в кухню заглянула Мэри:

– Девочки, вы несете этот кекс или печете?

Наступил Новый год. Тара обещала Питеру все рассказать на Новый год. Почему? – спросил Питер. Почему она не может рассказать прямо сейчас? Та ответила: потому что после того, как расскажет, он не захочет с ней разговаривать и она не хотела бы портить Рождество Деллу и Мэри. Но, пообещала она, расскажет ему обо всем. Обо всем.

Она спросила, нельзя ли им вместе погулять на Новый год в Аутвудсе. Он может взять с собой Женевьеву, детей и собак. Заметила, что в семье Мартин давно так было заведено. Делл, Мэри, Питер и Тара обычно гуляли в Аутвудсе, а раза два с Ричи, и всегда с Никс, Питеровой терьершей.

– Кстати, где Никс? – спросила Тара.

– Черт, Тара, Никс сдохла лет двенадцать назад. Папа схоронил ее в саду, под клумбой роз.

– Ох да, конечно. – И Тара горько заплакала.

– Там, где мы ее схоронили, выросли красивые розы.

– Не надо!

После того как Тара пропала, прогулки в Аутвудсе прекратились. Без нее это было как-то неправильно. Они продолжали гулять, но уже в Брэдгейт- парке, где дух леди Джейн Грей[5] тяжко вздыхал среди руин ее елизаветинского дворца, или ездили в Бикон-Хилл с его земляными валами железного века и зловещими скалами. Аутвудс навеки стал проклятым местом. Питер все двадцать лет верил, что ее призрак блуждает там, и почему-то неожиданное опровержение этой веры ужаснуло его сильнее, чем ужасал призрак Тары. Теперь, когда она оказалась жива, он пересмотрел свое мнение о призраках, не находящих покоя. Возможно, живые души обладают большей сверхъестественной силой, чем мертвецы.