где-нибудь найдём, пошустрей. Время неспешной рыбалки закончилось, а этот утюг требует для разгона слишком много топлива. Фёдорыч, а где взять подвесник поменьше? Да поновей, хочу к «Баджеру» прикрутить, когда понадобится.

– У Филиппа Ярина возьмём, «Меркурий» новенький в двадцать лошадок, самое то. Через три дома от нас.

Вскоре работа закипела. Элеонора Викторовна хлопотала во дворе, собирала мешки и коробки, ребята возили. Периодически возникали неожиданные проблемы, в обстановке скоростных, но решительных сборов проявлялась нервозность, если не паника: не забыть бы чего-нибудь ценного!

Так Екатерине приспичило не просто забрать всю медицину, которой оказалось на удивление много, но и дополнить её хромированной кушеткой, вызывающей у обывателя нехорошие ассоциации, а ещё – акушерским креслом, двумя специализированными стеллажами и даже жутковатой «люстрой» со множеством лампочек.

– Всё в трюм, – согласился я, специалисту видней.

Мне казалось, что сборы табора будут длиться дня два. Но уже через три часа работы выяснилось, что большая часть имущества доставлена на сухогруз! Вот уж точно: глаза боятся, а дурная голова ногам покоя не даёт. Суета быстро исчезла, всё прошло ровно, без ругани и ненужных целеуказаний.

…Вспоминая те сборы, я вытаскиваю из памяти сохранившиеся картинки-образы…

Борт судна… Мы с дедом закрепляем клетку, можно везти обитателей. Остаётся для защиты от ветра обтянуть её с трех сторон выцветшим брезентом.

Щёлк – другой кадр.

Поворачиваю голову и вижу глинистый берег, старые лодки без моторов, облезлый теплоходик «Ярославец», стоящий на подпорках – теплоходик смотрит на нас с обидой. Почему оставляете, сволочи, почему не починили меня? Лента ржавых ступеней приставной лестницы, прутья тревожно прогибаются под ногами, если пробуешь забраться на борт. Оставляем, брат, прости, так уж вышло.

Мятые бочки, обрезки металлопроката… Череда деревянных плашек поднимается на поросший травой откос, к скамейке, на которой мы поочерёдно несли дежурство. Слева от неё высится пяток высоких сосен, по стволам шмыгают две осмелевшие белки – недавно тут поселились. Хвосты пушистые, рыжие, яркие. Потрясающей красоты зверёк.

Повсюду видны брошенные людьми срубы, добротные амбары и хилые сараи, на косогоре ещё ничего, а вот под ним лишь остатки старых дощатых сейфов, прогнившие, перекошенные, покалеченные ветрами и водой. И следы бегства – бумажки, картон, грязные тряпки и ломаная мебель, мы так и не успели вычистить берег.

Кот уже на борту, важно ходит по палубе взад-вперёд, знакомится с местом. Собака, размером чуть меньше телёнка, напротив, места найти не может, мечется от избы к судну, сопровождает «Ниву». Надо бы его во дворе привязать, пусть слушает и караулит, скоро соседи товар привезут!

В сторону берега к настилам торопливо в резиновых сапогах и охотничьем камуфляже идёт Игорь, на плече ружье. Рядом с ним семенит пёс. «Нива» взрыла глину, под ногами месиво, и Потупчик теперь оставляет джип в тридцати метрах от берега. В тишине я отчетливо слышу чавканье резиновых подошв по вязкой жиже. Оно почти сразу стихает, сапоги стучат по дереву.

– Приходится таскать! – вздыхает пацан.

– Осипа ещё не видно? Скажи хозяйке, чтобы привязала Тунгуса во дворе. Можно птицу везти. Как там у вас, много ещё?

– Думали, больше будет, если честно. Копили-копили, а вышел пшик. Столько домов обыскали, а багажа на пять ходок! Прими мешок… Лёха, надо бы трап носовой спустить и приготовить лебёдку, будем мотор втаскивать. А то тут без рук, без ног останешься.

– Добро.

Мы со шкипером уже заканчиваем крепить брезент, можно передохнуть.

И опять картинка меняется.

Небо над рекой затянуто тучами. С запада в нашу сторону плывёт одинокий разрыв в облаках, через него на тайгу падают призрачные солнечные лучи. Короткий перерыв в работе, «Нива» уехала, наступили мгновения тишины. Тяжестью преддождевого енисейского неба эта мистическая тишь будто спрессована в хрусталь, даже самый слабый звук летит по ней во все стороны, разбиваясь о береговые откосы и стену тайги на противоположном берегу. Кажется, что я слышу всю округу. Ага, вот в километре из ольховника вылез медведь. На дальнем перекате плеснула хвостом огромная нельма… Утки волнуются, наверное, радуются, что мы уходим. Это вы напрасно, другие ребята за нами придут, спокойствия не будет.

Я слышу, как переговариваются женщины, набивая коробки, как скрипит открытая дверь сарая.

Через полчаса вместе с очередной партией груза появляется Дарья и протягивает нам с дедом термос с крепким и сладким чаем.

Шипит на поясе рация.

– «Самоед», ответь базе!

Это Катя такая дисциплинированная, демонстрирует образец радиообмена. Остальные в эфире то и дело разгильдяйничают. Ага, прибыли соседи, надо идти, принимать товар, предназначенные для обмена шесть мешков с мукой уже доставлены на берег. Решаю отправить деда. Не хочу я общаться с Осипом. Хоть дело и кончилось миром да выгодой, всё равно для меня он агрессор. Стимулирующий захватчик. Мужики справятся и без меня.