и с концами. Потом второй за ним отправился – и тоже пропал. С тех пор Василий Яковлевич всякие авантюры запретил. А Енисейск… Ты что, не знаешь ничего?

– Откуда? – развёл я руками.

– Нету больше Енисейска! – жахнул Казанцев.

Я оторопел.

– Как так нет?

– А вот так! Там же локатор стоит, между Усть-Кемью и Енисейском!

– Знаю, слышал, надгоризонтная РЛС системы предупреждения о ракетном нападении «Воронеж-ДМ».

– Вот американцы и принялись его долбить ракетами всякими, а заодно и сам город, поди боялись, что вояки подкрепление пэвэошное доставят… Мы даже думали, что в Енисейске диверсанты какие-нибудь высадились.

В десанты верится плохо, максимум – ДРГ. На подходе к посёлку громадину РЛС я не видел, шли под берегом. Ничего не понятно.

– Сильно потрепали?

– О чём ты говоришь, Алексей! Почитай, весь город сгорел, окрестности распаханы. Вот как дело повернулось… Сам-то что думаешь делать, планы есть какие?

Я, зажав подбородок ладонью, неопределённо пожал плечами, хотя уже твёрдо знал, чем займусь завтра.

Через сорок минут, когда в столовку притащили гармонь, я вытащил на улицу деда.

– Дело есть.

– А? Дело, говоришь? Ну, да… Постой! – Он смешно принюхался. – Слушай, Алексей, мне кажется, или от тебя водочкой попахивает?

Вот старый хрыч! Сам уже навеселе, а нос поверху держит.

– Откуда… Это винишко домашнее играет, – отбрехался я, заглядывая в окно. Ба! Там уже и пляски начались. Правильно я решил. Если расслабляться и дальше, то можно смело сказать, что, с трудом вырвавшись из одной капсулы, мы попали в другую, только размером побольше, да с ништяками послаще.

– Тогда говори, о чём твоё дело.

Я замялся, собираясь с мыслями.

– Завтра уезжаю.

– Что? – Он замер, потом растёр уши и, моментально трезвея, спросил: – Как так уезжаешь, куда?

– На разведку пора, Геннадий Фёдорович, – виновато ответил я. – Надо проверить, что там в Енисейске творится, а потом плыть в Красноярск, хоть краем глаза посмотреть. Пока нет информации, толковых решений не жди.

– Господи, Лёша, что ты опять савраску по камням гонишь? Опомниться надо бы, отдохнуть хорошенько, осмотреться. А уж потом…

– Нет, Фёдорович! Я уже отдохнул на три жизни, а выспался на все шесть. Не могу больше, постоянно накрывает, будто зря сжигаю время. А оно идёт! Тут никто, смотрю, ничего знать не хочет. Я так не могу. Да! Без меня никого тут не соблазняй, о наших планах не рассказывай, всему своё время.

Мы помолчали.

– И как это будет выглядеть? – осторожно поинтересовался дед.

– Один поеду. Возьму КС-100, и в путь.

– Вот уж нет! – Петляков словно обрадовался возразить мне хоть в чём-нибудь и вполне мотивированно. – Одного я тебя не отпущу, даже не мечтай, костьми лягу, и смерть моя будет на твоей совести. Пропадёшь! Надо напарника брать.

– Хе! Напарника… Игоря сдёрнуть не могу, есть нюансы. Сейчас нельзя общину ослаблять.

– Размечтался! Дашка разве же его отпустит? Ты вот что, Алексей, Екатерину Глебову бери. Умеет она многое, да и человек надёжный, без фокусов. Коль, не приведи господь, поранишься, она поможет. И вообще, Катя – девка боевая.

Я опять заглянул в ярко освещённые окна столовки, выискивая Глебову. Вон она, о чём-то болтает с той самой Викой, оказавшейся не учительницей, а местной медичкой. Смеётся.

– А она согласится?

Дед ехидно усмехнулся и сильно хлопнул меня по плечу.

– Дурачок ты, паря, хоть и старший сержант! Эх, молодёжь…

Исторические места на Енисее, если идти с севера, начинаются от Диксона до Туруханска. Потом ты проходишь отрезок, на котором стоят обычные, в общем-то, поселения, в хронологиях ничем особенным не отметившиеся. И лишь от Енисейска и южней можно говорить о насыщенных событиями истории местах.

Я этих мест толком не знаю, всё как-то мимо, как-то пролётом-проездом. Если на пароходе, то с короткой остановкой. А чаще летал самолётом: сразу