заинтересованность детей.

– Одобряю, – одним словом утвердил мое начинание монарх. Что ж, теперь Вениамину Савельевичу придется брать меня в штат «куратором по воспитательной части».

– Спасибо, ваше величество, – улыбнулась я искренне, потому что готовилась добить ректора окончательно. – Но вы же понимаете, что любое новшество – это расходы…

– Составьте смету и передайте Мстиславу, он внесет ее в бюджет, – поднялся Эдуард, показывая, что разговор окончен. Мы с ректором тоже встали. Я уже потирала руки, предвидя моральную расправу над Вениамином Савельевичем, но король со мной прощаться не захотел. – Марго, проводите меня в лазарет, а заодно и поделитесь другими вашими идеями.

– О чем вы хотели узнать, ваше величество? – спросила я, едва мы покинули приемную.

Надо было видеть глаза Лидии. Мало того что Эдуард позвал меня с собой, так еще и руку галантно подал. Так что я шла по коридору под руку с королем. Умереть и не встать! Вот только радости внимание монарха мне не добавило, ну не верю я, что люди его уровня увлекаются студентками- попаданками. А значит, он преследует какую-то цель, которой я не знаю.

– Эдуард, – поправил меня мужчина, мягко улыбаясь, будто мы просто прогуливались, а не шли в лазарет, где, возможно, умирала девушка. Конечно, это же не его ребенок. Такое отношение меня порядком раздражало, хотя для себя я так и не решила, что было бы хуже: равнодушие или лицемерное участие? – Или вы успели забыть мое имя, Марго?

– Ну что вы, Эдуард, вас я не забуду, даже если захочу, – съехидничала в ответ.

– И почему же? – В голосе монарха прорезались стальные нотки. Фи, кто-то, оказывается, не любит шуток.

– Мне еще в конце года сдавать экзамен на знание государственной истории, – с доверительными интонациями произнесла я, понизив голос. – Думаете, получу хорошую отметку, если забуду имя действующего короля?

Эдуард рассмеялся, громко, заливисто, будто я отколола самую лучшую шутку всех времен и народов. Честно признаться, я была слегка обескуражена и поведением монарха, и своим к нему отношением. Я впервые стояла перед такой дилеммой: рядом находился идеальный образчик мужчины, но меня к нему не тянуло, причем совсем. И ведь всем хорош наш король: красивый, высокий, умный, обаятельный, а уж как мы замечательно смотрелись вместе, заметила в одном из зеркал, когда проходили через фойе. Но чего-то ему все же не хватало. Какой-то «милоты», что ли. Русской же женщине надо, чтобы сердце сжалось от умиления или жалости, а лучше от всего сразу, короля же жалеть на получалось. И милым его назвать тоже было нельзя. Вот Черный Властелин в своей неухоженности и язвительности на фоне отсутствия личной жизни был очень милым, особенно когда улыбался. А такого большого и одинокого мужчину, как Андрий просто так хотелось пожалеть и пристроить в надежные заботливые женские руки.

– Марго, не сочтите за бестактность, но у вас такое лицо, что я просто не могу не спросить, о чем вы думаете? – витиевато произнес Эдуард. Вот, еще один недостаток, не люблю, когда заходят издалека, нет бы сразу спросить и не накручивать словесные круги.

– Размышляю о предопределенности и о том, что надо довольствоваться тем, что имеешь, – ушла я от ответа и поспешила перевести тему разговора: – Так о чем вы хотели со мной поговорить?

– Мне нужен ваш женский взгляд. Понимаете, мы с Радованом никогда не были близки, он рос замкнутым и эгоистичным ребенком. С младшим братом он не ладит, хотя у них разница всего полтора года, старшего сторонится. Единственный, кто мог найти к нему подход, это моя жена. Но потом она умерла, и характер Радована окончательно испортился.

– А вы не думали, что это всего лишь способ привлечь ваше внимание?

– Оба психолога, которых я нанимал для сына, так и сказали, – скривился король. – Вот только эффекта их занятия и рекомендации не дали.

– И что вы хотите от меня? Я не психолог. Если уж не справились профессионалы, что могу я? – В детях я разбираюсь слабо, но если бы мне психолог сказал, что моему ребенку не хватает любви и внимания, то второго точно нанимать не стала бы. Так что это не у Радована плохой характер, это его отцу было совершенно наплевать, что со смертью матери ребенок потерял единственного человека, который его понимал.

– Люди к вам тянутся, Марго. Особенно дети. Наш общий знакомый регулярно поставляет мне информацию обо всем, что происходит на территории академии, – заметив скептическое выражение моего лица, пояснил Эдуард. – Даже Радован испытывает к вам некое уважение…

– Что-то я не заметила, – невольно перебила монарха. – Извините, что прервала вас, но я уверена, сейчас Радован испытывает по отношению ко мне только одно желание – принести цветочки на мой могильный холмик.

– Вы ошибаетесь, но сейчас не об этом. Всем нам нужны друзья или близкие люди, которым можно излить душу или хотя бы поговорить. Присмотрите за Радованом, ему будет тяжело первое время.

– Думаете, он не простит вас? – Сегодня я оказалась на редкость догадливой.

– Уверен. Но так для него лучше.

Дальше мы шли молча, каждый размышлял о своем. О чем думал король, не знаю, возможно, о сыне, или о долге перед родиной, или об очередной фаворитке. Я же размышляла на тему – выгодно мне сотрудничать с монархом или лучше тактично послать его подальше вместе с Радованом? Нянькой