– Не скажите, Маргарита Васильевна, – чуть улыбнулся мне Эдуард. – Сейчас вы представляете интересы жертвы, поскольку этого не могут сделать ее родители или она сама. Да и кому, как не вам, куратору по воспитательной части, своими глазами видевшей развитие событий, принимать решение о наказании провинившихся?

Я бросила убийственный взгляд на ректора, если жива останусь, он мне за «куратора» ответит! Я с него стребую заработную плату, комнату с удобствами в специальном общежитии для молодых практикантов, личный кабинет, а еще – дотацию на методические материалы и прочие нужные для воспитания подрастающего поколения вещи. Он, гад, еще не рад будет, что так меня подставил!

Вениамин Савельевич дураком не был и мой взгляд понял правильно. Но вот чего я не ожидала, так это увидеть мольбу о помощи в его глазах. И как это понять? Вряд ли его заботит благополучие Яны или мое будущее, а значит, он боится, что я своим ответом могу «утопить» его. Похоже, кто-то мне еще и компенсацию за потраченные нервные клетки должен.

– Сложное решение, – начала я издалека, проверяя на прочность терпение ректора. – В чем смысл наказания? Чтобы человек осознал свой проступок и больше никогда подобного не повторял. Практика судопроизводства говорит о том, что процент рецидивов у преступников-подростков тем выше, чем больше времени они провели в местах заключения. И наоборот, те, которые отделывались условным наказанием, намного реже возвращались к своему преступному прошлому. Но это не кража или пьяная драка – а у нас куда более серьезное дело. Конечно, ломать жизнь детям не хотелось бы, но вы уверены, что они не воспримут отсутствие наказания как факт узаконивания вседозволенности?

– Никто об этом не говорит, – влез ректор, сообразивший, к чему я клоню, и уцепившийся за мою идею, как утопающий за соломинку. – Наказать надо обязательно, но в соответствии со степенью виновности и уставом академии. Никто не спорит, что дело серьезное и требует всестороннего разбирательства, но я уверен, мы справимся своими силами. На кухне всегда не хватает рабочих рук. Да и двор у нас большой, есть где развернуться с метлами.

– Ну не знаю, как-то это мелко. Даже чистка нужников в течение года выглядит куда более внушительно, – усмехнулась я, наблюдая за реакцией Эдуарда. Похоже, мое предложение ему понравилось, и он мысленно поставил плюсик или галочку напротив моего имени. Будем надеяться, желания избавиться от меня у него поубавилось. Несмотря на отсутствие определенности в будущем, жить мне все же хотелось. – Вот только как на это отреагируют родители мальчиков?

– Я сам с ними поговорю. Значит, решение принято – друзья Радована до конца учебного года чистят общественные туалеты. Вениамин Савельевич, сегодня же составьте с Маргаритой Васильевной список виновных и отправьте мне. И, пожалуйста, выдайте им нормальный инвентарь, а не зубные щетки. Вы не против, Марго? – позволил себе улыбку король. Мимолетную, светлую, очаровательную. Явно выверенную, отработанную и способную произвести нужное впечатление на женщину. – Но я так понимаю, для Радована вы хотите другого наказания?

– Нет, он ваш сын, и его поведение – прямой упрек вам. Извините, ваше величество, я понимаю, у монарха много государственных дел, большая ответственность, но за воспитание детей отвечают родители. – Я не сказала прямым текстом, что он плохой отец, но, судя по тому, как поперхнулся от моих слов ректор, это было и так понятно.

– Вы правы, Марго. Я был раздавлен смертью жены, пытался забыться в работе и уделял мало внимания своим детям, – с долей пафоса произнес Эдуард. Или мне показалось? Лицо серьезное, в глазах притупившаяся скорбь из разряда «одинокий раненый волк в поисках своей волчицы», но почему меня так и тянуло сказать: «Не верю!» Вроде в роду Станиславского не было. – Но еще не поздно. Устав академии уже несколько сотен лет не менялся, а в качестве наказания для особо провинившихся в прошлые века использовали розги…

– Ваше величество, но порка – это непедагогично, – побледнел ректор. Бедненький, у него сегодня прямо день потрясений!

– Зато дешево, надежно и практично, – вырвалось у меня непроизвольно. – Но я тоже против телесного наказания, во-первых, из-за возраста, в шестнадцать это только озлобит, во-вторых, кто будет исполнителем? Насколько я помню законодательство, избиение члена королевской семьи – прямой путь на каторгу.

– Исполнителем буду я, – судя по знакомому упрямству в глазах мужчины, он уже все решил. Зря я думала, что Радован не похож на отца, общие черты у них все же имелись. А вот средним ростом и худощавостью парень явно пошел в мать.

– Что ж, он ваш сын и вам решать, – пожала я плечами, мнение свое высказала, а дальше меня это не касается. – Но раз уж мы собрались здесь по такому вопросу, то стоит подумать и над проблемами, которые привели к этой ситуации.

– О чем вы, Маргарита Васильевна? – явно из вежливости спросил Эдуард. Я бросила победный взгляд на ректора, который не ожидал от меня такой подлянки.

– У детей слишком много свободного времени, и они не знают, куда его девать. Если их занять, то и проблем будет меньше.

– Больше конкретики, Марго, – чуть раздраженно произнес король, похоже, он считал, что и так потратил на нас много нервов.

– Клубы по интересам. Мальчикам обязательно добавить вечерние тренировки, чтобы у них не было ни времени, ни желания думать о девочках. Для прекрасной половины организовать, например, кружки по домоводству. Чтобы девушки собирались, учились готовить, печь, шить. В принципе, клубы могут быть разными, для тех, кто любит читать, петь, танцевать, но посещение их должно быть обязательным. Это не только займет свободное время студентов, но и сплотит коллектив. А если еще добавить состязательный момент, командные игры между клубами и награждение лучших, то это увеличит