– Да, я хотела узнать, слышали ли вы что-нибудь про беловолосую хулидзын, про мою сестру Лю Си?
Сян Юн выронил ветку, которой ворошил угольки в костре, чтобы полюбоваться, как он поэтично выразился, последним вздохом огня – затухающими алыми всполохами в кусочках прогоревшего дерева. Должно быть, они впервые посмотрели друг на друга не как распаленный охотник и перепуганная добыча и даже не как временные союзники, согласно заключенному договору.
– Она едет вместе с Пэй-гуном на встречу с нами, – ответил генерал. – И, как говорят люди, вполне здорова, сыта и счастлива. Скоро вы встретитесь.
Изнутри к глазам Тани прихлынули счастливые слезы. Она не ошиблась, а он не подвел.
– Спасибо вам, – выдохнула растроганная девушка.
– И за что же? – полюбопытствовал Сян Юн.
– За честность. Ведь вы могли солгать, но не стали. За это и благодарю.
– Хм… Тогда и вам спасибо, Тьян Ню. За то же самое.
И он улыбнулся так открыто, что стало совершенно понятно: грозный военачальник совсем еще молод, и в его короткой жизни не было случая, когда бы ему кто-то доверил свои истинные мысли. Просто спросил, чтобы услышать честный ответ. Все когда-либо случается впервые.
«Говорят, иногда надо уйти, чтобы остаться. У меня было все наоборот. Я осталась, чтобы уйти. По крайней мере, я так думала».
Глава 14
О тиграх и драконах
«Переступать через себя всегда очень сложно. И не важно, что при этом приходится делать – отказываться ли от желаемого, договариваться ли с недругом, или просто улыбаться, когда хочется плакать».
К себе в апартаменты Юнчен вернулся затемно. Настроение у него, прямо сказать, было паршивое. Примерно так, думалось парню, должен чувствовать себя строитель, который долго возводил дом, а затем в одно мгновение лишился дела рук своих из-за внезапного и яростного землетрясения. И вот, в красках представлял себе он, стоит этот строитель, смотрит на руины, а что делать – не знает.
Самое стыдное было в том, что родители, как и всегда, ни в чем его не упрекнули. Тихо, без вопросов и обвинений, без единого злого слова, собрались и вышли они из «Джонки». Матушка, для которой любое воспоминание о погибшей дочери было словно нож в сердце, только погладила непутевого сына по щеке и улыбнулась тускло, через силу.
– Все будет хорошо, – сказала она ему, усаживаясь в машину. – Мы много чего пережили. И это переживем.
Отец лишь кивнул. И они уехали.
А Юнчен остался. Руины и разрушенный дом – это, парень понимал, была его вина. Потому что нечего на судьбу клеветать – землетрясением в этот раз поработал он сам, он, сын почтенных родителей.
«Все тайное имеет свойство становиться явным», – так, наверное, сказал бы ему ученый Ю Цинь, присутствуй он при случившемся. Но Ин Юнчен редко находил утешение в чужой мудрости, такой уж у него был характер. Ему привычнее было движение и действие, пусть и пустое, бессмысленное.
И поэтому он, оглушенный свалившимися на него невзгодами, долго колесил по городу на мотоцикле, а потом, когда не осталось совсем никаких сил, пришел в темную квартиру, повалился на постель и заснул тяжелым сном, в глубине которого метались тени, лязгало оружие, развевались на ветру забрызганные кровью красные и белые стяги, и женщина, темнокожая и золотоглазая, крутила, крутила, крутила гончарный круг.
Проспал он до обеда, пропустив и взволнованный звонок матушки, и сообщения от друзей, и гневное послание Янмэй, состоявшее из слова: «Дебил», пяти восклицательных знаков и фотографии крупного Ласточкиного кулака.
Проснулся Ин Юнчен в состоянии мутном и неопределенном. Сын госпожи Ин все про себя знал – понимал, что какая бы беда ни свалилась ему на голову, решить ее он рано или поздно сумеет, не оплошает. Но сейчас проблем было слишком уж много. И нелепый и неудавшийся спектакль с Янмэй, и родители, которые по его вине, потеряли лицо, и неистовый председатель Сян, за столько лет не позабывшей о старой и печальной вражде.
И Сян Александра Джи. Она, морщась, подумал парень, наверняка теперь и знать его не желает. Думает, что он нарочно ее обманул, не сказал всей правды, решил заманить в ловушку.
– И что делать? – спросил он сам себя, мигая спросонья. – И как быть?
Ответить в пустой квартире ему, конечно, никто не мог. Но вместо ответа, будто насмехаясь над незадачливым «стратегом», зазвонил телефон – долго, протяжно.
Ин Юнчен махнул рукой, словно пытаясь отогнать от себя назойливую муху. Телефон все продолжать звонить, не замолкал, и в его переливчатой трели
