– Надежней бы развести за ее дверью гадючий выводок, – буркнула Колючка Бату, и Рэйт не более нее светился от счастья. Он бы глазел на Скару весь день напролет, но быть сорванным с места, за которое бился всю жизнь, и отданным ей в рабы – участь не из приятных.

– Государь мой… – зашептал он под сердитый ропот со всех углов. Годами Рэйт с братом вместе прислуживали королю. И то, что его можно взять и выбросить, не моргнув глазом, поразило, как нож под ребра. К тому же кто тогда позаботится о Рэкки? Давно ясно, что сильный-то из них – Рэйт.

Горм надавил жестче.

– Она – племянница Лайтлин, – проурчал он. – Почитай гетландка. Не спускай с нее глаз.

– Но моя обязанность – сражаться за вас, а не играться в няньку при…

Огромные пальцы сжались с сокрушительной силой, и Рэйт невольно охнул.

– Никогда не заставляй меня просить дважды.

– Друзья! Прошу вас! – воскликнула Скара. – У нас слишком много врагов, чтобы спорить друг с другом! С благодарностью принимаю ваши советы, сестра Ауд. И вашу защиту, Рэйт.

Рэйт окинул глазами собрание. Все эти холодные взгляды сейчас скрестились на нем. Королевское слово сказано. Оруженосцу добавить нечего – как гончему псу на хозяйской охоте.

Взвизгнули ножки кресла: он встал и деревянными пальцами стянул с плеча перевязь великого меча Горма. Этот меч он точил, чистил, всюду таскал, спал с ним в обнимку целых три года. И настолько привык к его тяжести, что сейчас почувствовал себя кривобоким. Стоило бы швырнуть его на пол, но как себя перебороть? Он безропотно прислонил оружие владыки к креслу, на прощанье потрепал по плечу остолбеневшего брата и в один миг из королевского меченосца перешел в ручные собачки принцессы.

Тишина осерчала, когда шарканье его шагов вторглось в ее владения, и Рэйт бревном упал на сиденье подле новой хозяйки. Наголову разбитый безо всякого боя.

– Не пора ли вернуться к вопросам войны? – проскрежетал король Атиль, и сход по новой пошел рядиться, кто в этих вопросах главнее.

Скара не удостоила новую зверушку и взглядом. С чего бы? С тем же успехом они могли родиться в разных мирах. Она казалась Рэйту хрустальной: строгой и совершенной, как древняя работа эльфийских рук. Спокойна, уверена и безмятежна на совете великих, словно горное озеро под звездным небом.

Девушка – женщина, – которая не ведает страха.

Даже перед самим Ярким Йиллингом Скара не была так напугана.

Ночью она не спала и секунды – без передышки перелопачивала в уме, что ей надо сказать и как ей это сказать, перетряхивала уроки матери Кире, вспоминала дедушкины речи, шептала во тьме молитвы Той, Что Прорекла Первое Слово.

На завтрак она не съела и крошки – без передышки крутило живот от волнения. Ощущение такое, будто задница вот-вот в самом деле отвалится. И неотвязная мысль: что будет, если посреди сего благородного общества принцесса не выдержит и как следует перднет?

Сжав пальцы добела, она цеплялась за подлокотники, словно ее швыряло бурное море. Из мглы Зала Богов выплывали сердитые лица. Надо, невзирая на труд, в них вчитаться, как учила мать Кире. Разгадать их, раскрыть скрывающиеся за ними надежды, тревоги, тайны – и обратить своему делу на пользу. Она прикрыла глаза, вновь и вновь повторяя про себя дедушкины слова. Ты всегда была храброй, Скара. Храброй. Всегда храброй.

Едва ль навевал ей спокойствие и этот Рэйт, молодой ванстерландец. Чего уж там – он поражал своим видом. Поражал – как секирой в кадык. Суровый, бледный, твердый, как чеканное серебро; под порванным ухом глубокий порез и гневливо наморщился лоб; короткие волосы, рассеченные брови и даже ресницы – белесые, словно из него выжали, выдавили всю теплоту, и осталась одна ледяная надменность.

С тем же успехом они могли родиться в разных мирах. С виду суров и задирист, как бойцовый пес, а среди этих смертельно опасных людей спокоен и невозмутим, как волк во главе собственной стаи. Ему бы впору скалить зубы в ряду Сподвижников Йиллинга Яркого – и Скара сглотнула отрыжку и попыталась представить, будто его тут нет.

– Всех нас ждет Смерть. – Скрежет короля Атиля эхом звенел в ушах. Властитель, верно, стоял у края каменного колодца, где она тонула на дне. – Мудрый воин выберет меч. Собьет врага с толку, застигнет врасплох и ударит в самое сердце. Последнее слово всегда остается за сталью. Мы должны напасть первыми.

На Атилевой половине зала предсказуемо поднялся одобрительный шум. На Гормовой – предсказуемое ворчание.

– Мудрый воин не летит сломя голову в руки Смерти. Он выберет щит. – Горм ласково погладил громадный черный щит, который носил Рэйтов близнец. – И выманит врага на свою, удобную местность, и сокрушит, сам диктуя условия схватки.

Король Атиль хмыкнул:

– И чего ты завоевал, выбрав щит? В этом самом зале я вызвал тебя на бой; из этого зала ты слинял, как побитая шавка.

Сестра Ауд пробралась вперед. Ее лицо напомнило Скаре о персиках, поспевавших у стен Мыса Бейла: пухлое, круглое, в розоватых крапинках и